Когда мысли кончились, я, удовлетворенный итогом, ушел во внутреннюю тишину. Мелодия птиц, воды и шуршащего леса организовали мне погружение в медитацию, в которой я пропал на некоторое время. Пришел в себя от шума голосов - радостные граждане спешили на пикник. Солнце перекатилось на верхушки деревьев, будто убегая от молочных облаков, приплывших с востока, и угрожающе обагрилось - значит, ночью будет сильный ветер. Время приближалось к шести, пора было ехать на репетицию.
Отсутствие Алекса при полном наличии остального состава группы меня не удивило. Алекс приходил вовремя только два-три раза за все время существования "Скальда". Впрочем, я и сам часто появлялся лишь на несколько минут раньше него, отчего слыл "вторым по значимости членом команды". Ребята как всегда с нетерпением баловались со своими инструментами, казалось, недавний провал их нисколько не смутил. Возможно, они его даже не заметили, но скорее всего попросту пережили временные творческие трудности и были полны сил покорять новые вершины. В этом они, как ни печально признавать, превзошли меня.
- Ты живой? - спросил Дима, когда я задумчиво разматывал длинный провод микрофона. От неожиданного вопроса тот выскользнул из рук.
- Пока да. А что?
- Я говорю, Вику твою сегодня встретил. А ты - ноль внимания.
- Эмм... И? - недоуменно протянул я.
- Вы что, разошлись с ней?
- С той, художопой? - вмешался в разговор Сергей. Я бросил на него острый взгляд. Сергей смутился, явно ляпнул не подумав, и принялся выдавливать медиатором из гитары грохочущие звуки.
- Разошлись, - недовольно ответил я. Недовольно - не от самого признания, а оттого, что кто-то лезет в мои личные дела. Однако Дима подумал про первое.
- Ты просто сам не свой, отстраненный какой-то, - участливо пояснил Дима. - Я понимаю, не мое дело, но если хочешь чем-то поделиться... Может, тебе помочь как-то... не знаю... Или тебе лучше пойти сейчас домой, как-то переосмыслить, пережить все это... Сам понимаю, не каменный.
- Я в порядке.
Попытка Димы как-то проявить участие, позаботиться, подсказать что-то вызвало всплеск негодования внутри, не смотря на понимание его дружеских мотивов. Как будто я сам не могу разобраться во всем этом! Эго ярко взорвалось внутри, сметя задумчивость и оставшееся после медитации умиротворение. Эго требовало выхода, желало проявить себя, чтобы никто не смел смотреть на меня с той жалостью, с какой смотрел в тот момент Дима. Настроение внезапно изменилось, хотелось показать всему миру свою силу, свою необычность, чтобы все это поняли и восхитились.
- Давайте пока сыгранем, - предложил я. - Один фиг делать нечего. - Подключил микрофон и дунул в него, наполнив комнату резким и неприятным шумом.
Никто не возражал. Репертуар у нас был небольшим, так что долго выбирать не приходилось. Мы остановились на "Балладе о любви и смерти" - это была новая композиция, еще не обработанная до конца, но тем, что уже из нее получалось, все были довольны.
Три удара по тарелке. Сергей заиграл "восьмеркой" на гитаре, через несколько тактов к нему присоединились басы Димы. Я начал после репризы, кошмарно фальшивя из-за отсутствия распевки, но через несколько фраз взял голос под контроль, и аккуратно вклинился в игру, будто в косяк перелетных птиц. Я совсем недавно написал текст на эту песню и даже не представлял, какую аранжировку сделают для нее. И теперь улетал в какую-то эйфорию, наслаждаясь полученным эффектом, - кажется, некоторые мелодии гитаристы придумывали на ходу. Я словно перенесся в то мгновение, когда под воздействием некой силы писал эти рифмы, видел эту картину, когда казалось, что на таких крыльях можно создавать поэмы, но до поэмы крыльев так и не хватило.
Я закрыл глаза. Музыка теперь воспринималась иначе - сквозь меня проходили ноты и вибрации, я чувствовал мелодию всем телом. С этим не сравнится ни один спорт на свете: несколько музыкальных инструментов создают такую гармонию, настраиваются на единый лад, на одну волну, что разделить их уже невозможно. Это настоящий кайф - чувствовать музыку, словно нечто осязаемое, окутывающее со всех сторон, и в то же время понимать, что это ты создаешь ее. Держишь ноты у себя в руках, черпаешь из них силы и выпускаешь в мир...
А перед закрытыми глазами рисовалась картина.
Я держал Вику за руку на скалистом обрыве, за которым лишь багряное небо и яркая звезда ослепительного синего цвета. Ее излучение необыкновенно. Свет настолько красив и ярок, что заполнял собой нас изнутри, даровал надежду на спасение. Мы прыгнули с обрыва на сияющий луч, но страх и сомнение подломили твердь под ногами. Бесконечное падение, ужас от неудачи и увиденного по ту сторону безграничного пламенного океана, ждущего нас внизу, сперва сковывали сердце, а затем породили отчаяние. Неумело, но с возрастающей решимостью, мы поднимались ввысь по хрупкому как лед, блестящему серебром воздуху...
Я открыл глаза, лишь когда смолкла последняя нота. Первое, что бросилось в глаза - Алекс, стоявший на пороге и так и застывший со спортивной сумкой в руке. Я оглядел ребят - те в ответ непонимающе уставились на "директора".
- Привет всем, - голос Алекса настолько резкий, словно из другого мира, вывел нас из нирваны. - А что это только что было?
Мы озадачено переглянулись.
- Что вы хапнули перед репетицией? Признавайтесь! - глаза Алекса искрились, он едва удерживал смех. - Я тоже так хочу!
- Чего ты хочешь? - не понял Сергей.
Алекс обвел нас блестящими глазами, его лицо излучало радость.
- Хапнуть... Да ладно, шучу я! Просто я никогда не слышал, чтобы вы так слажено играли и подумал, что без допинга тут не обошлось. Еще по коридору иду, слышу что-то знакомое, думаю, мои пацаны издеваются над инструментами, прислушался - да нет, больно четко лабают. Захожу: стоят четыре персонажа, оттягиваются, да еще глаза закрыли, маэстро из себя строят. Как зашел, так и стою, заслушался. Отвлекать не хотелось.
- Сударь, вы льстите, - неуверенно сказал Дима.
- Отнюдь, - возразил Алекс. - Когда вы что-то хорошее от меня слышали?
- И то верно, - подтвердил Сергей. - Ты вечно чем-то недоволен. То тебе тональность не нравится, то транспонировать давай все подряд, то крещендо добавьте... Тьфу, слова такие, произносить страшно - вдруг демона вызову...
- Сейчас я ничего бы менять не стал, - с улыбкой сказал Алекс.
- Слава богу! - Сергей всплеснул руками, стараясь показать облегчение, но на самом деле просто прятал в себе чувство торжества. Каждый из нас понимал, что сегодня мы встали на первую ступеньку мастерства.
- В общем, я был сегодня в Ставрополе, - объявил Алекс, - "Железное радио" набирает группы для фестиваля. Нужно будет пройти прослушивание, и тогда они решат, допускать нас или нет. Тем, кто им понравится, организаторы обеспечат запись альбома. Такие вот новости. Так что готовьтесь. Через два дня поедем. Кстати, вы же "Балладу о любви и смерти" играли?
Мы утвердительно кивнули.
- Помнится, аранжировка у нее совсем сырая была... Но звучит круто! Мне понравилось. Вот эту песню мы и будем играть на прослушке.
Глава 5
Вика тоже увлекалась роком. Но считала, что смешивать это увлечение с практической деятельностью глупо и невыгодно. Вика говорила, что рок - это музыка тинэйджеров и тех, кто, уже войдя в зрелый возраст, все еще страдает максимализмом. В остальных случаях - это лишь финансовая ниша, основанная на юношеских мечтах. Ее мнение сформировала одна статья из журнала, посвященная подросткам. Вот отрывок из нее:
"Нет сомнений, что бунтарский характер рока происходит от естественного явления переходного возраста у подростков. Желание независимости, желание взрослости, желание покинуть опеку родителей порождает в нем бунт против устаревающего детского мира с его правилами и нормами. В этот период подросток неосознанно бежит от взрослых, чтобы самому повзрослеть, занять свое место в социуме, поэтому перенимает у него все атрибуты, как ему представляется, зрелости: алкоголь, секс, политическую позицию и прочее. Естественно, такие атрибуты носят искаженный характер, существующий в воображении вчерашнего ребенка как верный и само собой разумеющийся. Свое утешение, отдушину, подросток и находит в роке, наделяя его своей молодой энергетикой.