— …А та старушка… — Один из стреляющих поймал себя на том, что все еще продолжает шепотом рассказывать о пережитом потрясении. — …чем-то напоминала мою бабушку…
— Заткнись! — перезаряжая ружье, цыкнул на него сосед справа.
— …Она была нормальной, нормальной!
— Заткнись!
Еще один констриктор согнулся пополам и упал под ноги таких же, как он.
— Я не могу-у! — взвыл первый. — Она так похожа… так похожа!
— Да замолчи же ты!
Перебрасываясь словами с собеседником справа (им был человек, дернувший ковровую дорожку), первый не сразу заметил, что слева больше не чувствуется тепло от стоящего рядом человека. Приглушенный крик заставил его обернуться.
Только что их было четверо, теперь стало двое. Двое — потому что один корчился в руках другого, сомкнувшихся на его шее.
Реакция снова не подвела правого защитника — пуля вошла новому констриктору между лопаток, окончательно добивая и его полузадушенную жертву.
— Ты с ума сошел, он же… — выдохнул бывший «охотник на зомби».
В ответ ему прозвучал неожиданный смешок.
— Он заразился, ты понимаешь? — Кривляясь, его собеседник повернулся в сторону движущейся человеческой массы и послал в нее пару выстрелов. — Заразился… понимаешь?!
— Ты… ты… — Первый отступил на шаг назад. — Ты спятил!
Смешок повторился, и на охотника уставились горящие глаза.
— Ты, бабушкин сынок! Ты что-то сказал? Они заразились, ты слышишь? Все… заразились!.. — Новый взрыв смеха мог принадлежать только безумцу.
— Ты сумасшедший, — уже более твердо произнес бывший охотник. — Ты — пьяный псих…
— И ты заразился…
Дуло ружья начало разворачиваться в его сторону, а лицо безумца перекосила уродливая улыбка.
Бывший «охотник на зомби» отпрыгнул вовремя — через секунду пуля впилась в штукатурку за его головой. Он сам не понял, как ему удался следующий маневр, но каким-то чудом он ухитрился поднырнуть под ружье и выбить его из рук сумасшедшего. Недолгая возня позволила констрикторам придвинуться ближе — теперь отстреливаться стало попросту бесполезно. Наугад нажимая на курок, охотник рванулся прочь, стараясь не смотреть, как безжалостные руки душителя захватывают его бывшего товарища.
Он не заметил другого — что из-за угла ему навстречу тянется еще одна пара рук, поджидая, когда к ним приблизится удобная для поимки спина. Последний выстрел сбил лампу, после этого ружье со стуком упало на пол, и поднимать его стало уже некому.
— Рудольф! — Эльвира бросилась ему на шею и сжала так сильно, что чуть не напугала его, но нет — ее объятия не были объятиями больного.
— Что случилось? — проговорил он, не без труда высвободившись из ее рук.
— Я только что снизу! — Она совсем не была похожа на себя — испуганная, жалкая. — Похоже, там никого не осталось… Констрикторы наступают!
— Так. — Рудольф поразился собственному спокойствию. — А как дела в бомбоубежище?
— Я не проверяла, но туда они вряд ли ворвутся.
— Что ж, этого следовало ожидать. — Рудольф машинально погладил журналистку по голове. — Вы уже успели записать? Простите! Сядьте, успокойтесь и постарайтесь сосредоточиться на хронике. Сможете?
— Думаю, да. — Мысль о том, что надо заниматься делом, помогла ей прийти в себя. — Да, я сделаю это.
— Хорошо. — Рудольф прислушался к ударам своего сердца: оно билось громче и сильнее обычного, но не быстрее. — Видите эту веревку?
— Да. — Обреченность, при появлении которой страх куда-то уходит, передалась и Эльвире.
— Быстрее разбирайтесь с записями. Я постараюсь сплести что-то вроде стульчика, и вы сможете дождаться спасителей на стене. Надо полагать, констрикторы не застанут вас врасплох…
— А вы? — Эльвиру даже затошнило от такого варианта спасения.
— Это неважно. — Рудольф подошел к окну.
Где-то за городом уже начиналось утро. О его приближении свидетельствовали изменения в оттенках неба, но здесь, на площади, об этом можно было только догадываться. Дым — то черный, то буроватый, а порой белый — тянулся ввысь, забрасывая внутрь здания удушливый запах гари. «А ведь мы могли просто задохнуться», — осознал еще одну, прошедшую стороной опасность Рудольф. Руки его задвигались быстрее, узлы появлялись на веревке один за другим — ровные, аккуратные, словно сделанные машиной.
— Нет, — неуверенно сказала Эльвира, не стараясь, чтобы ее услышали. Несколько стенографических загогулин чистом листке — она отмечала только самое главное — напомнили ей, что спасаться теперь следует не ради себя. Кто-то должен будет все это расшифровать. Кто-то должен будет сберечь эти записи, донести их до людей.