И палач взял юношу, и привёл его на ковёр крови[301], и обнажил меч над его головой, и сказал: «О повелитель правоверных, это твой раб, сам собою кичащийся и к могиле своей стремящийся. Отрублю ли я ему голову, не ответственный за его кровь?» – «Да», – сказал Хишам. И палач спросил у него позволения второй раз, и Хишам ему позволил. И палач спросил позволения в третий раз, и юноша понял, что, если Хишам на этот раз позволит ему, палач его убьёт. И он засмеялся, так что стали видны его клыки, и Хишам разгневался ещё больше и воскликнул: «О юноша, я думаю, ты помешанный! Не видишь ты разве, что расстаёшься с земной жизнью? Как же ты смеёшься, вдеваясь над собой?»
«О повелитель правоверных, – ответил юноша, – если Жизни моей суждено продлиться, то ни малое, ни многое те может мне повредить! Но мне пришли на память стихи, – выслушай их, – убить меня ты успеешь». – «Подами и будь краток!» – воскликнул Хишам.
И юноша произнёс такие стихи:
И Хишам улыбнулся и воскликнул: «Клянусь моим родством с посланником Аллаха – да благословит его Аллах и да приветствует! – если бы он произнёс эти слова в первую же минуту и потребовал чего-нибудь, что меньше халифата, я бы, право, дал это ему! Эй, слуга, набей ему рот драгоценностями и дай ему хорошую награду!»
И слуга дал кочевнику великолепный подарок, и кочевник ушёл своей дорогой.
Рассказ об Ибрахиме ибн аль-Махди (ночи 273—276)
К числу хороших рассказов относится и такой: Ибрахим ибн аль-Махди[302], брат Харуна ар-Рашида, когда власть в халифате перешла к аль-Мамуну, сыну Харуна ар-Рашида, не присягнул ему, но отправился в ар-Рей[303] и объявил халифом самого себя. И он провёл так один год и одиннадцать месяцев и двенадцать дней, и сын его брата, аль-Мамун, ожидал, что он вернётся к повиновению и присоединится к другим на пути общины, пока не отчаялся в его возвращении. И тогда аль-Мамун выехал с конными и пешими и вступил в ар-Рей, ища Ибрахима. И когда дошла до Ибрахима весть об этом, ему оставалось только прийти в Багдад и спрятаться, боясь за свою кровь. И аль-Мамун назначил тому, кто укажет, где Ибрахим, сто тысяч динаров.
«И когда я услышал об этой награде, – говорил Ибрахим, – я испугался за себя…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала двести семьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Ибрахим говорил: „И когда я услышал об этой награде, я испугался за себя и впал в замешательство. И я вышел из своего дома в полуденное время, изменив обличье, и не знал, куда мне направиться, и вошёл на улицу, не имевшую выхода, и воскликнул: „Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Я подверг тебя гибели! Если я вернусь по своим следам, меня заподозрят, так как у меня вид переодетого“. И я увидел в конце улицы чёрного раба, который стоял у ворот своего дома, и подошёл к нему и спросил: „Есть у тебя место, где бы я мог укрыться на час?“ – „Да“, – ответил он и открыл ворота. И я вошёл в чистый дом, где были циновки и подушки из кожи, а раб, приведя меня туда, запер за мною дверь и ушёл. И я заподозрил, что он услышал о награде за меня и подумал: „Он пошёл, чтобы на меня указать!“ И я стал кипеть, как вода в котле на огне, и раздумывал о своём деле, как вдруг вошёл негр, а с ним носильщик, у которого было все, что нужно: хлеб, мясо, и новые котлы, и принадлежности к ним, и новая кружка, и новые кувшины. И раб снял ношу с носильщика и затем, обратившись ко мне, сказал: «Да будет моя душа за тебя выкупом! Я отворяю кровь, и я знаю, что ты не побрезгуешь мною из-за того, что я делаю для пропитания. Вот тебе эти вещи, на которые не упадала ничья рука. Поступай как тебе вздумается“.
301
Ковром крови называли коврик, на который ставили осуждённого перед казнью и куда стекала его кровь.
302
Ибрахим ибн аль-Махди (774—839) – брат халифа Харуна ар-Рашида, на короткое время отнявший престол у своего племянника аль-Мамуна (последний правил с 813 по 833 год). Не будучи выдающимся государственным деятелем, Ибрахим обладал большими познаниями в музыке и поэзии и известен главным образом с этой стороны.
303
Город ар-Рей (разрушен в XIII веке) находился в северозападном Иране, близ теперешнего Тегерана.