И предводители сказали: «Слушаем и повинуемся!» И затем они объехали своих храбрецов и осведомили их об этом, и воины рассеялись по долине во все стороны, когда начала пробиваться заря. И вдруг враги приблизились, подобные стаду баранов, заполняя и равнины и горы, и тут аль-Джамракан и воины Бену-Амир понеслись, крича: «Аллах велик!» И услышали правоверные и нечестивые, и мусульмане закричали со всех сторон: «Аллах велик! Он даёт победу и поддержку и покидает тех, кто не верует!» И откликнулись горы и холмы и все высохшее и зеленое, возглашая: «Аллах велик!» И неверные растерялись и начали бить друг друга острорежущим, и понеслись на них благие мусульмане, подобные горящим головням, и видны были только летящие головы, брызжущая кровь и растерявшиеся трусы. И нельзя ещё было рассмотреть лиц, как уже погибли две трети неверных, и поспешил Аллах отправить их души в огонь (и как скверен этот исход!), а остальные убежали и рассеялись по степям, и мусульмане преследовали их, беря в плен и убивая, до половины дня. И потом они возвратились, забрав в плен семь тысяч, а из неверных вернулись только тридцать шесть тысяч, и большинство их было ранено. И мусульмане возвратились, поддержанные Аллахом, победоносные, и они собрали коней, доспехи, грузы и палатки и послали их с тысячей всадников в Куфу…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала шестьсот сорок пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда между аль-Джамраканом и Джевамердом произошёл бой, альДжамракан убил его и перебил его людей и взял в плен множество народа, и он захватил их имущество, коней и грузы и отослал их с тысячей всадников в Куфу. Что же касается адь-Джамракана и воинов ислама, то они сошли с коней и предложили ислам пленникам, и те предались Аллаху сердцем и языком, и воины аль-Джамракана освободили их от уз и обнялись с ними, обрадованные. И аль-Джамракан пошёл во главе большого войска и дал своим людям отдохнуть один день и одну ночь, а потом он двинулся с ними под утро, направляясь в земли аль-Джаланда ибн Каркара. А тысяча всадников с добычей шли до тех пор, пока не прибыли в Куфу, и они осведомили царя Гариба о том, что случилось, и Гариб обрадовался и возвеселился и, обратившись к горному гулю, сказал: „Садись на коня, возьми с собой двадцать тысяч человек и иди следом за аль-Джамраканом“.
И Садан-гуль со своими сыновьями сели на коней во главе двадцати тысяч всадников и направились в город Оман. А беглецы из нечестивых достигли этого города, плача и крича о горе и несчастий, и аль-Джаланд ибн Каркар оторопел и спросил их: «Что у вас за беда?» И они рассказали ему о том, что с ними произошло, и альДжаланд воскликнул: «Горе вам, а сколько их было?» – «О царь, – отвечали воины, – у них было двадцать знамён, а под каждым знаменем была тысяча всадников».
И аль-Джаланд, услышав эти слова, воскликнул: «Да не бросит солнце на вас благословения! О горе вам! Разве одолеют вас двадцать тысяч, когда вас семьдесят тысяч всадников, а Джевамерд стоит, в пылу битвы, трех тысяч!» И от сильного огорчения он вытащил меч и закричал на беглецов и крикнул тем, кто был при этом: «На них!» И его люди обнажили мечи и уничтожили беглецов до последнего и бросили собакам. А потом, после этого, альДжаланд кликнул своего сына и сказал ему: «Садись на коня с сотней тысяч всадников, отправляйся в Ирак и разрушь его до основания!»
А сына царя аль-Джеланда звали аль-Кураджан, и не было в войске его отца никого доблестнее: он один нападал на три тысячи всадников. И аль-Кураджан велел вынести свои палатки, и поспешили его богатыри, и вышли мужи и стали приготовляться, и надели доспехи и выехали, следуя друг за другом. А аль-Кураджан ехал впереди войска» и был он доволен собой и говорил такие стихи: