И, услышав от посредника эти слова, Нур-ад-дин Али посмотрел на него и сказал: "Как же поступить?" И посредник ответил: "Я дам тебе один совет, и если ты его от меня примешь, тебе будет полнейшее счастье". — "Что же это?" — спросил Нур-ад-дин. "Ты подойдешь сейчас ко мне, когда я буду стоять посреди рынка, — отвечал посредник, — и возьмешь у меня из рук невольницу и ударить ее и скажешь: "О девка, я сдержал клятву, которую дал, и привел тебя на рынок, так как поклялся тебе, что ты непременно будешь выведена на рынок и посредник станет предлагать тебя!" И если ты это сделаешь, может быть везирь и все люди попадутся на эту хитрость и подумают, что ты привел ее на рынок только для того, чтобы выполнить клятву". — "Вот это правильно!" — воскликнул Нур-ад-дин.
Потом посредник покинул его и пошел на средину рынка и, взяв невольницу за руку, сделал знак везирю аль-Муину ибн Сави и сказал: "О господин, вот ее владелец подходит". А Нур-ад-дин пришел и вырвал из его рук невольницу и ударил ее и воскликнул: "Горе тебе, о девка, я привел тебя на рынок, чтобы сдержать клятву! Иди домой и не перечь мне другой раз! Горе тебе! Нужны мне за тебя деньги, чтобы я стал продавать тебя! Если бы я продал домашнюю утварь, я выручил бы много больше, чем твоя цена".
А везирь аль-Муин ибн Сави, увидав Нур-ад-дина, сказал ему: "Горе тебе, разве у тебя еще осталось что-нибудь, что продается или покупается?" И аль-Муин ибн Сави хотел броситься на него, и тут купцы посмотрели на Нур-ад-дина (а они все любили его), и он сказал им: "Вот я перед вами, и вы знаете, как он жесток!" А везирь воскликнул: "Клянусь Аллахом, если бы не вы, я бы наверное убил его!" И все купцы показали Нур-ад-дину знаком глаза: "Разделайся с ним! — и сказали: — Ни один из нас не встанет между ним и тобою".
Тогда Нур-ад-дин подошел к везирю ибн Сави (а Нур-ад-дин был храбрец) и стащил везиря с седла и бросил его на землю. А тут была месилка для глины, и везирь упал в нее, и Нур-ад-дин стал его бить и колотить кулаками, и один из ударов пришелся ему по зубам, так что борода везиря окрасилась его кровью.
А с везирем было десять невольников, и когда они увидали, что с их господином делают такие дела, они схватились руками за рукоятки своих мечей и хотели обнажить их и броситься на Нур-ад-дина Али, чтобы разрубить его, но тут люди сказали невольникам: "Этот — везирь, а тот — сын везиря. Может быть, они в другое время помирятся, и вы будете ненавистны и тому и другому; а может быть, аль-Муину достанется ваш удар, и вы умрете самой гадкой смертью. Рассудительней будет вам не вставать между ними".
И когда Нур-ад-дин кончил бить везиря, он взял свою невольницу и пошел к себе домой, а что касается везиря, то он тотчас же ушел, и его платье стало трех цветов: черное от глины, красное от крови и пепельное.
И, увидав себя в таком состоянии, он взял кусок циновки и накинул ее себе на шею и взял в руки два пучка хальфы[76] и отправился и пришел к замку, где был султан, и закричал: "О царь времени, обиженный, обиженный!"
И его привели перед лицо султана, и тот всмотрелся и вдруг видит — это старший везирь! "О везирь, — спросил султан, — кто сделал с тобою такие дела?" И везирь заплакал и зарыдал и произнес:
"О господин, — сказал он потом, — со всеми, кто тебя любит и служит тебе, бывает так!" И султан воскликнул: "Горе тебе, скорее скажи мне, как это с тобой случилось и кто сделал с тобою эти дела, когда уважение к тебе есть уважение ко мне!"
"Знай, о господин, — ответил везирь, — что я сегодня вышел на рынок, чтобы купить себе рабыню-стряпуху, и увидал на рынке девушку, лучше которой я не видел в жизни. И я хотел купить ее для нашего владыки султана и спросил посредника про нее и про ее господина, и посредник сказал мне, что она принадлежит Али, сыну аль-Фадла ибн Хакана. А наш владыка султан дал раньше его отцу десять тысяч динаров, чтобы купить на них красивую невольницу, и он купил эту невольницу, и она ему понравилась, и он поскупился на нее для владыки нашего султана и отдал ее своему сыну. А когда его отец умер, этот сын продавал все, какие у него были владения и сады и посуду, пока не разорится, и он привел невольницу на рынок, намереваясь ее продать, и отдал ее посреднику, а тот стал ее предлагать, и купцы прибавляли за нее, пока ее цена не дошла до четырех тысяч динаров. И тогда я подумал про себя: "Куплю эту невольницу для нашего владыки-султана — ведь деньги за нее поначалу были от него", и сказал: "О дитя мое, возьми от меня ее цену — четыре тысячи динаров". И когда он услышал мои слова, он посмотрел на меня и сказал: "О скверный старец, я продам ее евреям и христианам, но тебе ее не продам!" И я сказал: "Я покупаю ее не для себя, я ее покупаю для нашего владыки-султана, властителя нашего благоденствия". И, услышав от меня эти слова, он рассердился и потянул меня и сбросил с коня, хотя я дряхлый старец, и бил меня своей рукою и колотил, пока не сделал меня таким, как ты видишь. И всему этому я подвергся лишь потому, что я пошел купить для тебя эту невольницу".