Майло вернулся домой живым и невредимым, понял, что гражданская жизнь и родители его раздражают, отправился путешествовать, некоторое время жил в Сан-Франциско, разобрался в своих сексуальных предпочтениях. Вскоре он начал задыхаться в Сан-Франциско, который представлялся ему самовлюбленным лицемером, купил старый «фиат» и поехал вдоль побережья в Лос-Анджелес, где и остался, потому что уродство города его успокаивало. Некоторое время Майло брался за самую разную работу, а потом решил, что, наверное, в полиции ему будет интересно, и почему бы, черт подери, не попробовать?
Там он проработал три года. И вот в семь часов вечера, когда они сидели со Швинном в машине на стоянке в Тако-Тио, на улице Темпл, и ели бурито с зеленью и соусом чили, раздался сигнал вызова. Швинн помалкивал и без особого удовольствия поедал свою порцию.
Майло переговорил с диспетчером, записал информацию и сказал:
— Думаю, нам нужно ехать.
— Давай сначала поедим, — заявил Швинн. — Все равно там уже никто не оживет.
Убийство номер Восемь.
Первые семь оказались самыми обычными, ничего особенного. Да и найти убийцу не составляло никакого труда. Почти все жертвы Центрального округа были черными или мексиканцами — преступники тоже.
Когда Майло с Пирсом появлялись на месте преступления, из белых там бывали только полицейские и представители соответствующих служб. Такие дела никогда не обсуждались на страницах газет и заканчивались штрафом или залогом, или, если плохому парню попадался тупой общественный защитник, его надолго засаживали в камеру предварительного заключения, затем быстро проводили судебный процесс и давали максимальный срок.
Первые два убийства произошли в результате самой банальной стрельбы в баре. Придурки так напились, что остались на месте преступления, когда прибыла полиция, — они продолжали держать в руках еще дымящиеся пистолеты и не оказали никакого сопротивления.
Майло наблюдал, как Швинн разобрался с придурками. Впрочем, вскоре оказалось, что он со всеми поступает одинаково. Сначала бормочет что-то маловразумительное, обращаясь к задержанному, который ничего не может понять. Затем, прямо на месте преступления, заставляет его признаться в содеянном, предварительно убедившись, что Майло держит в руках ручку и блокнот и все записывает.
— Умница, — говорит он после этого подозреваемому так, словно тот прекрасно сдал экзамен. Затем через плечо, обращаясь к Майло: — Ты хорошо печатаешь?
Потом они возвращаются в участок, где Майло стучит по клавишам, а Швинн куда-то исчезает.
Дела Три, Четыре и Пять. Легкие для детективов и опасные для патрульных. Три разбушевавшихся мужа, два раза огнестрельное оружие и один — холодное. Поговорить с членами семьи и соседями, найти, где «прячутся» плохие ребята — как правило, даже ехать никуда не нужно, — вызвать группу поддержки и взять их. Швинн опять что-то бормочет…
Убийство номер Шесть — два вооруженных грабителя совершили налет на ювелирную лавку, торгующую в кредит и расположенную на Бродвее, — дешевые серебряные цепочки и грязные осколки алмазов в дрянной оправе. Ограбление предотвратили, но пистолет одного из грабителей случайно выстрелил, и пуля угодила прямо в лоб восемнадцатилетнему сыну служащего лавки. Высокий красивый парень по имени Кайл Родригес, футбольная звезда средней школы Эль-Монте, зашел к отцу, чтобы сообщить ему радостное известие — за свои спортивные успехи он получил стипендию в Университете Аризоны.
Швинн явно скучал, тем не менее продемонстрировал, на что способен. В некотором смысле. Он приказал Майло проверить бывших служащих лавки, заявив, что — десять к одному — преступника удастся обнаружить среди них. Потом завез Майло в участок, а сам отправился к врачу и до конца недели сидел дома, сказавшись больным. Майло три дня мотался по городу, составил список имен и остановился на стороже, которого уволили месяц назад по подозрению в краже. Обнаружил его в одной из гостиниц в центре города, где он поселился с мужем сестры; тот оказался соучастником преступления и даже не потрудился оттуда выехать. Обоих арестовали, и тут появился Пирс Швинн, который выглядел отдохнувшим и вполне здоровым, и заявил:
— А других вариантов и не было. Ты уже составил отчет?
Майло некоторое время не мог забыть это дело. В памяти все возникало тело загорелого, спортивного Кайла Родригеса, безвольно привалившегося к прилавку с драгоценностями. Он даже не мог заснуть несколько ночей подряд. Никакой философии или теологии, просто нервы. Майло видел множество молодых, здоровых парней, которые умирали гораздо страшнее, чем Кайл, и уже давно перестал пытаться разобраться в том, что происходит в мире.