Еще одна причина ненавидеть отца. Однако он больше не делал ничего подобного и закончил школу с хорошими оценками. Несмотря на свои сны. И на все, что случилось потом. Он не сомневался: если бы отец узнал о том, что происходит в действительности, он бы его убил.
Итак, уже в девять лет Майло знал, что будет делать. Тебе необходимо убраться от них как можно дальше, как только появится возможность.
Теперь же он подумал, что, возможно, ему повезло.
— Ладно, — сказал Швинн, обращаясь к Эллен Сато, — вы про нее ничего не знаете…
Молодой психолог едва сдерживала слезы.
— Извините, сэр, но я уже сказала, я всего… А что с ней случилось?
— Ее убили, — ответил Швинн. — Мы ищем ее подругу, возможно, она тоже здесь учится. Ее зовут Мелинда, лет шестнадцати или семнадцати. Длинные светлые волосы. Пухленькая, соблазнительная.
Он поводил руками около своей тощей груди. Сато слегка покраснела.
— Мелинда — довольно распространенное имя…
— А как насчет того, чтобы заглянуть в классные журналы?
— Журналы… — Сато взмахнула изящными руками. — Я могу найти для вас списки учащихся.
— У вас нет журналов?
— Мне… известно, что у нас имеются списки, но они в кабинете директора. Кроме того, необходимо заполнить соответствующие формы. Хорошо, я схожу посмотрю. Но я знаю, где лежат списки. Здесь, у нас.
Она показала на шкаф.
— Отлично, — не слишком вежливо заявил Швинн.
— Бедняжка Джейни, — проговорила Сато. — Кто мог такое сотворить?
— Кто-то очень плохой, мэм. Вам никто не приходит на ум?
— О Господи, нет… я не… пойду поищу список.
Детективы уселись на скамейку перед кабинетом психолога и принялись просматривать книги, не обращая внимания на презрительные взгляды учеников, которые входили и тут же выходили из комнаты. Они записали имена всех белых девочек по имени Мелинда, включая тех, кто только поступил в школу, поскольку уверенности в том, что Боуи Инголлс правильно назвал ее возраст, у них не было никакой. Они не слишком выделяли блондинок, поскольку девочки-подростки частенько красят волосы.
— А как насчет светлокожих мексиканок? — предположил Майло.
— Нет, — ответил Швинн. — Инголлс обязательно упомянул бы это.
— Почему?
— Потому что она ему не нравилась, и он бы с радостью добавил еще одну отрицательную черту к ее портрету.
Майло снова принялся разглядывать юные лица. В конце концов у них получился список из восемнадцати имен.
Швинн просмотрел его и нахмурился:
— Имена и никаких цифр. Нам все равно понадобится классный журнал, чтобы найти ту, что нам нужна.
Он говорил очень тихо, но его тон не вызывал никаких сомнений, и секретарша, сидевшая неподалеку, подняла голову.
— Привет, — сказал Швинн громко и угрожающе ухмыльнулся, глядя женщине в глаза.
Она вздрогнула и занялась своей машинкой.
Майло посмотрел на фотографию Джейни Инголлс, сделанную, когда она поступила в школу. Никаких записей о внешкольных занятиях. Роскошные темные волосы обрамляют хорошенькое овальное личико, изуродованное тоннами косметики и неестественного цвета тенями на веках — привидение, да и только. Девушка не имела ничего общего с десятилетней девчонкой, стоящей около Микки-Мауса, как, впрочем, и с трупом, найденным у дороги. Всего шестнадцать, но сколько же разных лиц! Майло попросил у секретарши разрешения снять копию фотографии; она неохотно кивнула и посмотрела на снимок.
— Знаете ее, мэм? — спросил Майло как можно более мягким голосом.
— Нет. Вот, я включила. Только получается не слишком хорошо. Давно пора его починить.
Вернулась Эллен Сато, она подкрасилась, но Майло заметил, что женщина плакала.
— Ну, как дела? — вымученно улыбнувшись, спросила она. Швинн быстро вскочил на ноги и встал перед ней, всем своим видом показывая, как ему нравятся порядки в школе.
— Прекрасно, леди, — злобно улыбнувшись и помахивая в воздухе списком из восемнадцати имен, заявил он. — А теперь представьте-ка нас этим милым леди.
Чтобы найти Мелинду из списка, понадобилось еще сорок минут. Двенадцать Мелинд оказались в школе и по очереди входили в комнату с невероятно скучающим видом. Только две из них слышали о Джейни Инголлс, ни одна не сказала, что дружит с ней или знает ее подруг, и, похоже, все говорили правду.
Никто не спросил, почему их вызвали для разговора с полицейскими. Словно присутствие копов в школе никого не удивляло. Или им ни до чего не было дела.
В результате удалось выяснить только одно: Джейни не слишком популярна в школе. Девушка, которая сказала хоть что-то существенное, стояла последней в очереди к Майло. Не так чтобы настоящая блондинка, да и не слишком соблазнительная. Мелинда Кантор.
— Ах, эта. Она ведь наркоманка, так?
— Правда? — переспросил он.
Девушка пожала плечами. У нее было удлиненное хорошенькое лицо, немного лошадиное. Двухдюймовые ногти сверкали ярко-голубым лаком, никакого лифчика.
— А она общается с другими наркоманами? — спросил Майло.
— Нет, она не любит больших компаний. Джейни — наркоманка-одиночка.
— Наркоманка-одиночка?
— Точно.
— А это что значит?
Девушка посмотрела на него так, словно хотела спросить: Ты что, полный тупица или еще только учишься?
— Она сбежала из дома или еще чего-нибудь вроде того?
— Еще чего-нибудь.
— Ну, — сказала Мелинда Кантор, — может, она на бульваре.
— На Голливудском бульваре?
Прозвучавший смешок без слов сказал ему, что он задал еще один дурацкий вопрос. Майло понял, что совсем упал в глазах девушки.
— На бульваре, куда отправляются наркоманы-одиночки. Теперь Мелинда Кантор смотрела на него так, будто у него вообще нет ни одной извилины.
— Я всего лишь предположила. Что она сделала?
— Возможно, ничего.
— Да уж, — заявила девушка. — Странно.
— Что странно?
— Обычно парни, которые занимаются наркотиками, бывают молодыми и симпатичными.
Эллен Сато сумела добыть адреса и номера телефонов шести девушек, которые не пришли в этот день в школу, и Майло со Швинном остаток дня провели, навещая их на дому.
Первые четыре девушки жили в маленьких, но аккуратных домиках на одну семью на границе Голливуда и Лос-Фелиз. Выяснилось, что они больны. Мелинда Адаме, Мелинда Гринберг и Мелинда Джордан лежали в постели с простудой. Мелинда Холмейстер — с приступом астмы. Все четыре матери оказались дома, все были напуганы визитом полицейских, но разрешили поговорить с дочерьми. Предыдущее поколение продолжало уважать — или бояться — представителей власти.
Мелинда Адаме, которая первый год училась в этой школе, оказалась крошечной четырнадцатилетней девочкой с платиновыми волосами и вела себя, как ребенок. Мелинда Джордан — пятнадцать, тощая брюнетка с ужасающим насморком и жуткими угрями. Гринберг — длинные светлые волосы, довольно большая грудь. Они с матерью говорили по-английски с легким акцентом — недавно приехали из Израиля. По всей кровати были разбросаны книги по математике и естествознанию. Когда детективы вошли в комнату, девочка что-то подчеркивала желтым маркером и заявила, что не имеет ни малейшего понятия, кто такая Джейни Инголлс.
Мелинда Холмейстер оказалась робкой, пухленькой, заикающейся домашней девочкой с пшеничного цвета кудряшками, высшими оценками по всем предметам и гнусавым от простуды голосом.