(1469.3) 133:1.4 «Ганид, я хорошо понимаю, что некоторые из этих проблем озадачивают тебя, и я попытаюсь ответить на твой вопрос. При любом возможном нападении в первую очередь я определил бы, является ли нападающий Божьим сыном – моим братом во плоти, – и если бы я полагал, что такое создание не обладает способностью к нравственным мнениям и духовным суждениям, я, не колеблясь, принялся бы защищать себя, используя все свои способности сопротивляться, независимо от последствий для нападающего. Однако даже в целях самозащиты я не прибег бы к такому же насилию по отношению к своему собрату, Божьему сыну. Это значит, что я не стал бы наказывать его заранее и без суда за то, что он на меня напал. Я попытался бы с помощью любой возможной уловки помешать ему и отговорить его от нападения, а если бы мне не удалось предотвратить атаку, то я постарался бы смягчить ее. Ганид, я полностью уверен в заботе обо мне моего небесного Отца; я посвящен исполнению его воли. Я не верю, что со мной может приключиться действительная беда. Я не верю, что дело моей жизни может действительно быть поставлено под угрозу чем-либо, что хотели бы наслать на меня мои враги, и уж конечно мы можем не опасаться насилия со стороны своих друзей. Я абсолютно уверен в дружеском расположении ко мне всей вселенной – всем своим сердцем я настойчиво утверждаю веру в эту всесильную истину, несмотря на видимость противоположного».
(1470.1) 133:1.5 Однако Ганид не был полностью удовлетворен. Не раз они возвращались к этим темам, и Иисус рассказал ему о некоторых эпизодах своего отрочества, а также об Иакове, сыне каменщика. Узнав, что Иаков вызвался защищать Иисуса, Ганид сказал: «О, теперь я начинаю понимать! Во-первых, трудно найти нормального смертного, который захотел бы напасть на такого доброго человека, как ты, а если бы и нашелся решившийся на такое безумец, наверняка поблизости оказался бы другой смертный, который поспешил бы к тебе на помощь, – точно так же, как ты всегда выручаешь всякого, кто попадает в беду. Своим сердцем, Учитель, я согласен с тобой, но своим умом я по-прежнему считаю, что если бы я был Иаковом, я бы с радостью наказал тех грубых парней, которые позволяли себе нападать на тебя только из-за уверенности в том, что ты не станешь себя защищать. Я полагаю, что на твоем жизненном пути тебе едва ли грозит какая-либо опасность, ибо ты уделяешь так много своего времени, помогая другим и опекая своих бедствующих собратьев, – скорее всего, рядом всегда окажется кто-нибудь, кто защитит тебя». И Иисус ответил: «Время этого испытания еще не пришло, а когда оно настанет, нам придется подчиниться воле Отца». И это было всё, чего юноша смог добиться от своего учителя в отношении трудного вопроса о самообороне и непротивлении. В другом случае ему удалось узнать мнение Иисуса о том, что организованное общество имеет полное право использовать силу для претворения в жизнь своих справедливых решений.
2. Посадка на корабль в Таренте
(1470.2) 133:2.1 Находясь на причале в ожидании разгрузки корабля, путешественники стали свидетелями грубого обращения мужа со своей женой. Как обычно, Иисус встал на защиту того, кто подвергся нападению. Он подошел сзади к раздраженному мужу и, мягко похлопывая его по плечу, сказал: «Друг мой, могу ли я обмолвиться с тобой несколькими словами наедине?» Рассерженный человек растерялся от такого обращения и после нескольких мгновений смущенного колебания пробормотал: «Э-э... зачем... ну, можешь... а что тебе от меня нужно?» Отведя его в сторону, Иисус сказал: «Друг мой, я вижу, что произошло что-то ужасное; я очень хотел бы услышать от тебя, какое происшествие могло заставить столь сильного человека на глазах у всех поднять руку на жену, мать его детей? Я уверен: ты не сомневаешься в том, что у тебя есть веские основания для такого поведения. Что сделала эта женщина, чтобы заслужить такое обращение со стороны своего мужа? Глядя на тебя, мне кажется, что на твоем лице я могу прочитать любовь к справедливости – если не желание проявить милосердие. Отважусь предположить, что если бы на обочине дороги на меня напали разбойники, ты, не колеблясь, бросился бы на помощь. Я полагаю, что за свою жизнь ты не раз совершал такие храбрые поступки. Так скажи мне, друг мой, что случилось? Допустила ли эта женщина какую-нибудь оплошность, или же ты по нелепости потерял голову и бездумно набросился на нее?» Человек этот был тронут не столько тем, что сказал Иисус, сколько его добрым взглядом и благожелательной улыбкой, которой Иисус одарил его в заключение. Он ответил: «Я вижу, что ты являешься священником из киников, и я благодарен тебе за то, что ты сдержал меня. Моя жена не сделала ничего ужасного; она хорошая женщина, но меня раздражает ее манера дразнить меня на людях. Я сожалею, что мне не хватило самообладания, и я обещаю, что постараюсь сдержать свою прежнюю клятву, данную одному из твоих братьев, который много лет тому назад учил меня уму-разуму. Обещаю тебе».