- У нас принята малодетность,- объяснил я, совершенно не удовлетворённый таким объяснением.
- У НАС принята многодетность,- выделил слово “нас” Сигрид,- Я знаю, что у тебя уже три младшие сестрёнки, но...будь Сэлка жива, их могло бы быть никак не меньше пяти. А у вас редко бывает больше
- Эльдар могут заводить детей только во время мира и только по любви,- Объяснил я,- У нас почти нулевая младенческая смертность, мы редко болеем и ещё реже умираем от болезней. А если погибли, можем через какое-то время возродиться.
Но не я. Я не смогу возродиться! Если я погибну в схватке, или подхвачу какую-нибудь человеческую инфекцию, или просто случайно упаду с крыши, Силиврен останется без единственного друга! У нас в Хитлуме мало детей, только мы с сёстрами, прочие эльфы с детьми живут ближе к югу. Он в любом случае рано останется наедине с собой, ведь наше совершеннолетие наступает примерно в сто лет, а я, скорее всего, умру ещё до семидесяти.
Нет. Не такой судьбы хочу я своему брату. Я должен найти способ...
Я возложил цветы на могилу родной матери, которую никогда не знал. Неприметный могильный холм к западу от города – всё, что осталось от Сэлки, сестры Сигрида. Силиврен молча ждал, благо я быстро совладал с собой и даже не разрыдался, как опасался.
- Приезжай почаще в Тревлор,- попросил меня перед отъездом дядя,- Мои сыновья, конечно, имеют больше прав на престолонаследие, но у тебя есть способности, и нехилые способности, не думай. И брата привози. Ещё старая Савва предсказывала, что ты совершишь много подвигов вместе со своим братом, если только вы не будете разлучаться. Ну, удачи тебе!
- И вам не хворать,- попрощался я с дядей Сигридом, выезжая из Тревлора с сонным братом за спиной. Всё-таки мы весь день были на ногах, исключая обед, а брат ещё совсем мал. Это я уже могу работать почти как взрослый, а он...дитя малое.
- Брат, мне спать хочется,- пожаловался Силиврен,- Можешь ехать быстрее?
- Могу, но...ладно, перелезай мне на колени, подремлешь.
Теперь он ехал у меня на коленях. Мне следовало о многом подумать, а сзади он будет ныть и мешать. Я, Сион, оказался аданом, смертным, чей срок жизни ограничен максимум (в эти достаточно спокойные времена) восьмьюдесятью годами, причём последнюю четверть своей жизни я не смогу ничего делать. Обидно, горько...страшно. Нет, не перед смертью, а за своих. Они будут наблюдать за моим постепенным затуханием, расстраиваться, особенно брат. Вполне возможно, он отрешится от эмоций и предпочтёт жизнь вдали от людей, потому что когда-то потерял своего человека.
Нет! Не хочу! Как говорила мама, всё можно исправить. Она из пленницы Моргота без прошлого и имени стала королевой нолдор, о ней уже сейчас слагают легенды, а её плодовитости завидуют все эльфийки. Так почему я, сын смертной женщины, не могу изменить свою судьбу и стать тем, кем хочу, стать квенди?
И ведь есть...есть способ! Придётся попотеть, но он того наверняка стоит! Есть лишь один-единственный шанс изменить судьбу и попросить валар о бессмертии, и они не смогут мне отказать. О да, эта авантюра опасна, безрассудна, просто смертельна! Но победитель получит всё.
Я должен убить Моргота.
====== Часть десятая, героическая. ======
Долго ждал Сион подходящего времени для своей затеи. Прошло несколько месяцев, и наступил его день рождения.
Много подарков получили братья, но о главном своём желании они должны были сказать сами.
И сказали Сион с Силивреном в один голос: “Разрешите нам двоим пойти на охоту, дня на три-четыре, поскольку хотим мы испробовать свои силы”.
Удивился такой просьбе Маэдрос и вовсе не удивилась Толэдгват, поскольку прекрасно помнила себя в их возрасте. Тогда ещё никто не знал, на какую охоту идут наследники, и никто не остановил их...
Я старалась не быть уж слишком мягкой с детьми, но и скатываться в привычную для людей жестокость не хотела. Поэтому я действовала по той схеме, по которой воспитывала меня моя мама – авторитаризм. В быту это означает: “Вы можете делать всё, что угодно, но извольте слушаться меня беспрекословно”. Вроде работает: дети вежливые, в меру послушные, сообразительные. У них есть время и на себя, и на работу, и на учёбу. И у меня есть время на себя. У нас с Маэдросом договор: я занимаюсь дипломатией, детьми и, совсем немного, страной, а он с братьями занимается всем остальным. Поркой занимается Келегорм – рука у него тяжёлая, характер скверный, а, главное, он согласился на это. Так что у меня появляется некоторое время ещё и на себя любимую. Под видом блондинистого эльфа гуляю по хвойному лесу, пою, мухоморы пинаю, ягоды ем. Грибы не ем – не люблю их со времён человеческой жизни. В общем, развлекаюсь и отдыхаю. Но только в лесу, причём в густом – не люблю солнечный свет, от него моя замечательная бледная кожа покрывается загаром. Причём неровным. Почему-то в моём родном мире вошли в моду загар и “здоровый” цвет лица. Фигня это всё. Солнце, конечно, хорошо, но я его не люблю.
А дети любят. Это-то ладно, пусть любят себе на здоровье, но смазывать их ожоги сметаной – не лучший опыт в моей жизни. Зато стали осмотрительней. Гвирит на солнце выходит охотно, но не столько из-за света, сколько из-за его жара. Хочет съездить на южные границы и согреться, но я не хочу. Подрастёт – поедет с Маглором, но пока маленькая – будет сидеть в Хитлуме.
Да ещё и охота эта...пусть идут, мне не жалко, но на обычную охоту с такими сосредоточенными лицами не собираются. Да и выбор оружия странный: лук, стрелы, большой мешок и меч...обычный эльфийский меч, но зачем-то Сион попросил меня зачаровать его и наточить до идеальной остроты. Зачаровала и наточила, мне не жалко. Наложила заклинание от ржавчины, поломки (будет действовать года два) и усилила заточку до идеальной. Ну, не совсем...идеальной, но чтобы меч не разрезал ножны. Сион оценил. Ещё и благословение выпросил. На двоих. А потом ещё всю ночь до рассвета провёл в храме валар вместе с братом. Ладно бы они там спали, так они ведь молились! Ни одного вала не забыли, всем помолились. О чём, правда, я не расслышала...да и не слушала особо. Так, заглядывала пару раз для проверки, и ладно.
- Ну, вы собрали вещи?- спрашиваю я их.
- Да, мам.
- Спальник почему взяли один?
- Я могу и на траве поспать, а этот для брата,- объяснил Сион. Ну-ну.
- Хорошо. Чулки на вас?
- Да, мам, шерстяные. И две пары с собой.
- Вернётесь через неделю? Пожрать взяли?
- Да, вернёмся, с собой взяли котлеты, лембас и морковь. И лук со стрелами. Вообще, мам, нам идти пора! Да-да-да, на нас шубы, шарфы и варежки, Силиврен вообще мёрзнуть не будет!
- И зачем ты так утеплился?- изумилась я, снимая с сына шубу,- Вам же ещё дичь домой переть! Варежек и шапок вполне хватит, сейчас же ещё не зима!
Сыновья удивились, но удовлетворённо кивнули и попрощались. Мне почему-то желали больше, чем я им. Как будто в последний раз видимся.
Pov Силиврена.
Бедная мама. Как она там будет без нас, если мы не вернёмся вовремя? Я привык всецело полагаться на брата, поэтому не допускаю даже мысли, что мы можем не вернуться. Он знает, что делает.
Мы взяли с собой большой мешок: когда Моргот будет повержен, Сион положит туда его голову, и мы вернёмся с отличным трофеем! Тогда брату не нужно будет умирать, валар наверняка дадут ему если не бессмертие, то хотя бы судьбу эльфа. Или мне – смертного.
Идём относительно налегке: я несу лук и стрелы, меч и спальник, а Сион – еду, запасные чулки и иголку с мотком ниток – по настоянию мамы нас научили не только сражаться, но и шить, и даже готовить, чтобы мы в случае чего смогли сами о себе позаботиться. Она такая хорошая, наша мама, даже отпустила быстро. И разрешила идти без шубы, только в куртке.
Я устал, хотя мы идём всего несколько часов: солнце ещё высоко, а до земель Моргота ещё три дня пути. Постепенно Сион забрал у меня почти все мои вещи, а потом было решено сделать небольшую остановку. Брат отошёл в кусты, а я сидел и отдыхал. Так, со значительными трудностями, мы прошли первый день пути. Что-то мне расхотелось идти на Моргота.