Огромный дракон выполз из специально вырытой норы и поморщился от залившей глаза воды. Он ужасно вырос и уже превысил двадцатиметровую длину. Глядя на эту махину, сложно было представить Глаурунга на полторы тонны легче и на десять метров короче. А я помнила его таким.
- Ну?- задал он резонный вопрос,- И чего вам в такую погоду дома не сидится?
- Нам срочно нужно в Нарготронд. Дорогу я приблизительно знаю, ссадишь нас за три версты до города и бегом обратно, пока тебя не засекут. Понятно?
- Понятно,- Дракон повернулся к намм и лёг на живот, поморщившись от налипшей на чешую грязи,- Залезайте.
Я не раз на нём каталась, Аранель тоже, а вот Келегорму такое было в новинку. Но он этого не показал – залез сам и помог залезть Аранель. На спине у Глаурунга очень удобно сидеть: пристроился меж двух гребней, и тебя не трясёт, не швыряет, только ходишь потом враскорячку (особенно с непривычки).
Я отдала свой плащ дочери – ей нельзя простужаться – и теперь стойко переносила холод, ветер и дождь. Кстати, свой женский облик я уже научилась возвращать, но сейчас сидела в теле Саурона – майа легче переносят погодные явления. И нашли же эти двое время для признаний!
А ведь так Моргот и сказал: «кто знает, кого она приведёт в дом тёмной холодной ночью», или что-то вроде этого. Знал ведь, гад, и не сказал! Даже не намекнул! Хотя…может, он и намекал, но я этого не заметила.
- Почему их изгнали?- поинтересовался Глаурунг у меня, когда Келегорм и Аранель задремали.
- За любовь.
- За это изгоняют?
- Да.
- О-о-о…- больше дракон вопросов не задавал и очень быстро отвёз нас к Нарготронду.
Ехали мы очень быстро, так что на следующий день уже к обеду мы стояли перед городом Финрода Фелагунда. Стража, узнав меня, любезно проводила нас через тайный проход прямо во дворец Финрода. Я изложила ему проблему, и он слушал меня с раскрытым ртом. Но принять беглецов согласился. Правда, Келегорму пришлось выслушать душеспасительную речь кузена, который пристыдил его за подвергание опасности не только жены-племянницы, но и нерождённого ещё сына, но это даже наказанием не назовёшь. Меня же король принял с удовольствием: я давно обещала заехать к нему в гости, но всё не было возможности. В конце концов, не всё же одному Маэдросу развлекаться с друзьями?
Я следила за дочерью и её беременностью тщательнее, чем за собственными: первый раз всегда самый сложный. Кроме того, кто знает, как имбридинг влияет на эльфов. Но пока что всё текло нормально: дитя медленно, но верно развивалось, самочувствие у Аранель было удовлетворительным, Келегорм уже готовился стать отцом. Его давняя мечта вот-вот сбудется.
Посланник от Маэдроса приехал через две недели. Карантир в достаточно вежливой форме (по его меркам) попросил меня вернуться назад, потому что на меня изгнание не распространяется. А потом уже от себя добавил, что после моего отъезда Маэдрос впал в тоску и уныние, и надоел всем совершенно. Учитывая, что Карантира он отправил через три дня после моего отъезда, достать он всех успел быстро.
- Передай ему, что я вернусь только после рождения внука. Пусть подождёт месяцев пять.
- Я не могу ему это сказать. Он меня убьёт!
- Тогда я ему напишу. Ты положишь письмо на стол и спрячешься в норе Глаурунга. Там, правда, темно и плохо пахнет, но там тебя никто не найдёт. А через пару часов Маэдрос успокоится, тогда и вылезешь.
- Возможно. Но он не оставит попытки вернуть тебя назад. Он пошлёт Амраса, Маглора, Куруфина, а может и сам приедет…
- Не приедет,- усмехнулась я,- Он гордый. Иначе бы не посылал тебя вовсе. Возвращайся и передай потом лично, что я его люблю, но бросить дочь не могу. И обязательно пригласи в Хитлум Фингона.
Карантир уехал с письмом и поручениями, а я начала получать удовольствие от добровольного изгнания. Владыка Финрод заключил с мной несколько торговых соглашений, а потом отошёл от политики и уговорил спеть на пиру…и к будущему двоюродному племяннику заранее проникся сочувствием и симпатией, поскольку чувствовал несправедливость изгнания, распространившегося на ребёнка, повинного лишь в факте собственного существования. Его братья отнеслись к этому куда сдержаннее: они считали (и небезосновательно), что сын Келегорма унаследует дурной характер отца или деда. Но никто не посмеет даже пальцем тронуть Аранель, потому что эльфийка с ребёнком неприкосновенна, никто не посмеет прогнать её или даже оскорбить – и неважно, от кого этот ребёнок.
Ещё не раз и не два приезжали Феаноринги с просьбами вернуться. Это сначала просили вернуться, а потом решили остаться в Нарготронде до моего возвращения. Финрод против не был, только попросил не бесчинствовать.
В положенный срок начались схватки, и я приняла роды сама, как самая опытная из всех эльфиек (после Нернанель, ясное дело), и через час после рассвета у меня родился внук. Абсолютно здоровый, доношенный и симпатичный эльфёнок с короткими пучками золотистых волос и голубыми глазками. Эльфы вообще-то очень любят детей, поэтому в честь рождения двоюродного племянника Финрод устроил пир горой, на который пригласил всех желающих высказать почтение внуку Маэдроса. Прибыли эльфы, люди, гномы, все хаяли Келегорма с Аранель и хвалили мальчика, которого ещё и обозвать толком не успели. Как его только не обзывали! Кто-то даже предложил назвать его Феанором в честь прадеда! Но потом поднял руку Финрод Фелагунд, ещё раз умилился племянником и громко, чётко произнёс:
- Пусть его мать и отец были изгнаны, их сын ни в чём не повинен, однажды он сможет вернуться в земли Первого Дома и, возможно даже, смягчит гнев своего деда. Потому я предлагаю назвать его Эстелем – надеждой.
- Эстель так Эстель,- пожал плечами Келегорм,- Вполне подходит.
- Звучит по-женски,- буркнула Аранель,- Но лучше варианта я предложить не могу.
====== Часть восемнадцатая, волчья. ======
С уходом матери из Хитлума Санса, пятая и самая добрая из дочерей Маэдроса сбежала так же из дома, но не в Нарготронд – в обличии белой волчицы направилась она в леса синдар, поскольку не было больше у неё сил быть в Хитлуме.
В ту же пору Эол Тёмный Эльф покинул жену и сына, направившись в Белегост к гномьему королю, и юный сын его Маэглин Ломион много времени проводил у лесного озера. Там и встретил он Сансу, но принял за дикого варга и попытался убить. Волчица же подошла к нему, лизнула его руки, смягчилось его сердце и опустил он меч. Одинок был сын Эола, некому было поведать тайные стремления души, и потому Маэглин быстро привязался к белой волчице.
Санса полюбила сына Эола, но боялась предстать перед ним в истинном обличии, а потому сохраняла облик белого варга много недель. Вместе гуляли они по лесам, охотились, Маэглин доверял все свои тайны и мечты, не умолчав и о желании покинуть этот лес с матерью и отправится в Гондолин…
Pov Сансы:
Маэглин Ломион…какое красивое имя! И сам он прекрасен, как не может быть прекрасен нолдо: бледный, темноволосый и темноглазый, но сильный и…ох, я не могу этого даже подумать. И уж тем более я не могу предстать пред ним в своём настоящем облике. Это разрушит нашу дружбу, ведь он не сможет доверять мне как бессловесному животному.
Сейчас он меня гладит и обнимает, но предстань я перед ним как эльфийка – и он больше никогда даже не посмотрит на меня. Лучше и дальше быть для него верным варгом.
- Эх, Лия…- так он меня назвал,- Жаль, что ты не умеешь разговаривать.
Ему так же одиноко, как и мне. Но если у меня много сестёр, братья и дяди, то у него кроме отца и матери никого нет. Я лишь жалобно заскулила от жалости к нему.
- Пойдём, я познакомлю тебя с моей матерью. Не бойся, она тебя не тронет. Я ей ещё не говорил о тебе, но ты ей наверняка понравишься,- и он поманил меня за собой, явно вознамерившись познакомить с Аредель. Я её никогда не видела, но отец говорил, что она очень добрая и тихая. С опаской иду за Маэглином, потому что его мать…она может испугаться меня, или даже попытаться убить!
Я зря волновалась. Аредель, его мать, только обрадовалась мне: она знала об одиночестве Маэглина и была рада даже мне – пока я не обижаю его и не кусаю неё. Нет, я не укушу, конечно же нет. Я подставила живот, и она с улыбкой почесала его.