– А мудрецы что в книгах пишут? – спросил Забара.
– Пишут: “Ешь понемногу и не умрешь, ей-богу!” – торжествующе заявил Эйнан.
– Читал, да не уразумел! Это ведь утешение голодным, а не увещевание сытым! – парировал Забара.
Эйнан осерчал, и не оттого, что замечание дерзко, а оттого, что справедливым показалось. И решил хозяин поразить гостя книжным знанием и обрушил на голову его камнепад мудрости.
** Умеренность в еде – от всех немочей лекарство.
** Меньше есть – меньше болеть.
** На пустой желудок и совет умней выйдет.
** Сильно голоден – можно и к столу, не сильно голоден – прочь из-за стола!
** Пища – как лекарство: помалу и не сладко, не наслаждение, а польза!
** Чревоугодие – худшая из страстей.
** Достоинства человека – в преобладании разума над прихотями желудка, недостатки – в противном.
** Раб вожделений – раб, господин вожделений – господин.
** Не верь, что некто мудр, покуда не убедишься, что он умерен в еде.
** Царь попросил четырех великих врачевателей назвать снадобье, которое лечит и не вредит. Первый сказал: “Теплая вода”. Второй сказал: “Горчичное семя”. Третий сказал: “Личинки чернокрылой бабочки”. А четвертый молчит. “Говори и ты!” – потребовал царь. “Теплая вода расслабляет желудок, от горчичного семени обмочиться можно, а от личинок чернокрылой бабочки печенка болит!” – сказал четвертый врачеватель. “Какое же твое средство?” – спросил царь. “Мое средство простое. Поел в меру, из-за стола встань и к столу не возвращайся!” – ответил четвертый.
– И если тебе, дражайший мой гость, – промолвил Эйнан, – любовь к услаждению нутра заслонила разум, и речи мудрецов темны кажутся, то скажу простыми словами поэта:
“Всяк, кому обжорство в радость,
До заката ест от зорьки,
Не узнает жизни сладость
И помрет в недугах горьких”.
Ягненок и бык
Поток эйнанова красноречия был прерван появлением раба, который нес впереди себя на вытянутых руках дымящееся блюдо, отягощенное жареным ягненком. В воздухе повис умопомрачительный аромат. Забара приободрился.
– Жизнью клянусь, жареное мясо – яд! – заявил благонамеренный Эйнан, – и не что иное, но любовь к другу говорит устами моими!
– Жизнью клянусь, любовь твоя дьявольская, и удушают объятия ее! – воскликнул Иосиф ибн Забара.
– Не веришь мне, так поверь мудрецу, что назвал пять абсолютно ненужных вещей.
– Какие это вещи?
– Дождь над морем, свеча средь бела дня, юница бессильному старику, милосердие неблагодарному и жареное мясо в пищу человеку.
– Чем же мясо-то плохо?
– Оно портит зубы, обременяет желудок, вздувает живот, гонит в отхожее место трижды в час.
Не внемля хозяину, Забара нацелился на грудинку. “Сердцу навредишь!” – остерег Эйнан.
Забара протянул руку к ребрышкам. “Эта часть плохо переваривается!” – вскричал Эйнан.
Забара взглянул на почки. “Стоп! От этого кровь в мочу попадет!” – прорычал Эйнан.
Забара потянулся к ляжке. “Не смей! Кусок этот близок к кишкам и нечист!” – заорал Эйнан.
Забара собрался взять курдючок. “Грязь и мерзость это!” – заверещал Эйнан.
– Зачем велел принести ягненка, коли не хочешь, чтоб я ел от него? – спросил Забара.
– Поешь от лытки или бедрышка, эти куски – меньшее зло, – примирительно сказал Эйнан.
Только Забара потянулся к мясу, а Эйнан опять за свое: “Эй, не бери от передних ножек, а бери от задних! Да не хватай левую, она близко к сердцу, а возьми правую! Я сам тебе подам!” Эйнан протянул гостю сухую и пригорелую правую ножку ягненка, и Иосиф с унылым видом принялся за угощение. Огорченный разгулом пиршества, хозяин приказал рабу убрать блюдо, да поживей. Гость вскипел от гнева и швырнул на пол тарелку. “Доколе смеяться будешь надо мной, скупердяй? – завопил Забара, – где слыхано, и из какой книги вычитал, чтоб человека, как собаку, костями кормить!? Добром дай мне мяса, не то силой возьму!” И обезумевший Иосиф бросился вдогонку за рабом и успел урвать основательный кусок.
– Наглый дебошир! – взвизгнул Эйнан.
– Это хлебосольству твоему награда! – съязвил Забара.
– Благодари небо, что ты мой гость! Такого, как ты, дубину, дубиной дубасить впору!
– Угораздило же меня с тобой связаться! – всхлипнул Иосиф.
– И то верно: прощанье с глупцом лучше встречи с мудрецом! – воскликнул Эйнан, – ты изрядно объелся и жди беды, и радость твоя превратится в горе, как случилось с неким царем.