– У него в голове импорт и экспорт, ведь он бизнесмен.
– Не думаю, импорт рома, парочка бочек, больше для отвода глаз; что он на самом деле экспортирует, никто не видел, но денег это приносит действительно очень много. Импорт-экспорт, нет-нет, он гораздо уютнее чувствует себя под пиратским флагом.
– Вы что, ревнуете?
– Нет, у меня просто есть определенные обязательства перед графиней, и я знаю, что ей бы все это очень не понравилось. Кроме того, я чувствую ответственность перед гельзенкирхенской родней, ведь они всегда так понуро выглядят, потому что работают по двенадцать часов в сутки.
– Он ведь тоже свои деньги зарабатывает, только по-другому.
– Деньги зарабатывают трудом, все остальное россказни. Даже сам Рокфеллер не на бирже начинал.
– Все это ерунда, – заявила Мария, сделав непроницаемое лицо.
Доктор Леви повернулся и внимательно посмотрел на нее:
– Не упрямься. Какая из тебя авантюристка?
– А он разве авантюрист?
– Люди такого типа работают одновременно на разведки двух разных государств. Это придает им загадочности и шарма. Но такого человека в любом случае пристрелят рано или поздно.
– Вы все это обсуждали с ним во время игры в шахматы?
– Не исключено, что он из тех, кто указывает людям путь в землю обетованную и тем или иным способом доставляет их туда. Но делает он это в любом случае не потому, что верует, и не из убеждений, для него это – спорт, ему это доставляет удовольствие, потому что приносит много денег. Он любит деньги, ему нравится эффектная жизнь и эффектная Мария. Он из тех, кто может поманить обманчивым раем. Такая сделка выгодна, только если заключаешь ее ненадолго, а потом придется расплачиваться разочарованиями.
Доктор Леви открыл окно, сырой, холодный воздух хлынул в комнату, разговор был окончен и больше уже никогда не возобновлялся. Генуэзец больше ни разу не появился. Мария больше не хотела танцевать. Будни наступили столь же стремительно, как когда-то и улетучились.
Через три месяца в кабинете доктора Леви ночью зазвенели стекла, Мария услышала этот звон из кухни и бросилась в кабинет. На письменном столе лежал булыжник с намалеванной на нем звездой Давида, чернила из ручки доктора текли по голубой бумаге, заливая буквы, на ковре у окна блестели в свете лампы мелкие осколки стекла. Доктор Леви стоял лицом к стене, он громко произносил слова молитвы, раскачивался, плакал.
Потом он обернулся и заговорил с Марией на каком-то непонятном языке, которого она не понимала; он не сразу осознал это, перешел на немецкий, упал в кресло.
– Меня всегда преследует несчастье. Можно уйти куда угодно, отправиться на все четыре стороны, но, куда бы ты ни пришел, тебя все равно побьют камнями.
Мария закрыла окно портьерой и собрала осколки. Доктор Леви наблюдал за ее работой, потом снова заговорил:
– Талмуд, Библия, Коран. Разные они или все-таки похожи? Вавилонское столпотворение или совместное созидание? Каждый считает, что он ближе к Богу, что он – единственный в своем роде, что только он обладает истиной, и поэтому проламывает другому череп. Глупость, высокомерие и жажда убийства. – Он встал и улыбнулся. – Это и есть мои никому не нужные ночные мысли.
Когда история повторилась, доктор Леви попытался объяснить Марии, что ему придется ее уволить. Мария ничего не поняла, она совсем не разбиралась в политике; она вообще уже ничего больше не понимала, когда доктор выдал ей блестящую рекомендацию на именной бумаге доктора Кристиансена, подписанную доктором Кристиансеном, и добавил:
– Если будет сделан официальный запрос, доктор Кристиансен все подтвердит.
Доктор Кристиансен жил этажом выше, он был врачом-пульманологом, Мария была знакома с этой семьей, она иногда помогала им по хозяйству, когда случались семейные праздники, но нынешнюю ситуацию она совершенно не понимала.
Доктор Леви сказал:
– Пока это только мера предосторожности, на всякий случай. – Он выглядел беспомощно и улыбался крайне смущенно. – Для любого историка все очень просто. Один побеждает, другой терпит поражение, кто-то отрекается, а кто-то нет, мирный договор либо подписывают, либо рвут в клочки, и затем все логично развивается по хорошему или по плохому сценарию, понятная цепочка причинно-следственных связей. Но если ты сам находишься внутри нее, все становится очень запутанным, и тогда существует сотня вероятных вариантов на будущее.
Мария упаковала свои вещи в корзину. Доктор Леви нанял носильщика и велел отнести вещи в монастырь Святой Анны, который находился напротив Академии художеств. Сестра Ансберта предоставляла молодым девушкам, потерявшим работу, ночлег и приют.