-- Маша.
У меня внутри всё скрутило от ядовитой боли, и мои ноги едва не подкосились. Я узнала этот голос. Господи, этого не может быть. Нет, не может быть...
Меня обуял ужас -- невыносимый, дикий. Мне, должно быть, всё это снится... Ведь так?
-- Маша, обернись.
Выдохнув, я нашла в себе силы на лишнее движение и обернулась. Передо мной стоял Андрей Спольников.
***
Я не могла поверить своим глазам по двум веским основаниям. Первое: передо мной стоял Андрей Спольников. Живой Андрей Спольников. Со светлыми волосами, квадратными очками в черной оправе на носу и глазами -- равнодушно-жестокими, пронзающими льдом ненависти.
Спольников был одет в светлую куртку из мягкой ткани, темные джинсы и кроссовки. Джинсы были разодраны в нескольких местах, кроссовки перепачканы в грязи. У него дрожали руки, кожа казалась бледнее обычного, а на шее, на том самом месте, где прошла пуля Рожкова, зиял кривой шрам.
"Они спасли его", -- в неистовом оцепенении подумала я, закрывая глаза и ощущая, как меня трясет. Но нет, нельзя сейчас расклеиваться. Куда более худшим было второе основание, из-за которого я не могла поверить своим глазам.
Стоя у лабораторного стола, ближайшего к капсуле Вереска, Спольников держал за горло рыдающую Настю.
-- Удивлена? -- Резко усмехнувшись, спросил Андрей. -- Я же сказал, что я найду тебя, Маша.
-- Как? -- Я покачала головой, глядя на мою бедную, на мою несчастную Настю. -- Как тебе это удалось?
-- Они вовремя нашли меня. -- Спольников сощурил глаза. -- Сделали операцию, затем провели терапию и вот, пожалуйста. Чудеса науки.
Я вцепилась в Спольникова жестким взглядом.
-- Где Рожков?
-- Сбежал. -- Андрей коротко пожал плечами. -- Как только узнал, что меня вытащат, он сразу же покинул Адвегу. Надеюсь, что ястровые оторвали ему голову где-нибудь в предместьях Тверского. -- Настя замычала, и Спольников встряхнул её. -- Как только я очнулся, Сухонин рассказал мне всё, что случилось: о твоём побеге, о том, что Рожков бесследно исчез и о том, что ты, дрянь, спёрла из архива папку с историей моих опытов.
Я закрыла глаза. Господи, только бы Эдуард Валентинович остался жив...
Спольников, буквально плюясь злобой, с силой толкнул Настю на пол. Та заплакала, падая на колени и причитая. Андрей тут же схватил её за волосы.
-- Отпустите Настю, -- произнесла я онемевшими губами. -- Она тут не при чем.
Мой голос дрогнул, и Спольников едко улыбнулся. Держа Настю за волосы, он начал с силой тянуть её голову назад.
-- Я прошу Вас, отпустите Настю, -- истерично крикнула я, ощущая, что мои нервы на пределе. Андрей тут же вскинул пистолет, беря меня на мушку.
-- Заткнись, -- произнёс он хрипло. -- Я отпущу её, но сначала ты принесёшь мне НетРаден.
Спольников резким кивком указал мне на капсулу Вереска, сияющую позади меня. Я медлила. Стояла, опустив взгляд и думала о том, какая же я дура, что умудрилась попасться на удочку Спольникова. Но ведь я даже и предположить не могла, что он сможет проникнуть в Купол. Настя снова закричала, когда Андрей вновь с силой дёрнул её за волосы.
Я в ужасе вздрогнула и подняла нервно подрагивающие руки. В голове всё пульсировало.
-- Хорошо, хорошо, -- прохрипела я, кивая. Я вытерла нос и судорожно выдохнула, глядя на Спольникова. -- Я принесу Вам НетРаден, только, пожалуйста, не делайте Насте больно.
-- Я не буду ей делать больно, Маша, -- очень спокойно произнес Спольников. -- Я вышибу ей мозги, если ты не сделаешь то, о чем я прошу. Так же, как я вышиб мозги её отцу.
-- Что? -- ошарашено спросила я, глядя на Спольникова.
От удивления у меня перехватило дыхание.
-- Что слышала, -- рявкнул Андрей. -- Я вышиб мозги Сухонину, когда этот идиот отказался воспринимать меня всерьёз и назвал сумасшедшим. А ведь я всего лишь сказал ему о том, что нам надо достать НетРаден из Купола. -- Я прерывисто выдохнула, абсолютно пораженная услышанным. Значит, Сухонин мёртв... Что же там теперь творится в Адвеге? -- Итак, Маша, НетРаден, -- напомнил мне Андрей.
Настя зажмурилась. Её бледное лицо было покрыто ссадинами, светло-карие глаза блестели, а щеки были мокрыми от слёз. Настя умоляюще посмотрела на меня, и я кивнула ей. Развернувшись, я приоткрыла дверцу и достала из капсулы одну из пробирок. Вот он, НетРаден. Вот он труд моего отца, над которым он работал столько лет. Труд, за который моя мать отдала свою жизнь.
У меня одна секунда. Я выдохнула, сжимая в руках пробирку, затем медленным и плавным движением нажала кнопку оповещения о сбое работы в капсуле. Через пятнадцать минут сигнал дойдёт до отца и до Антона.