Я испуганно дернулась.
-- Что Вы...?...
-- Заткнись, -- рявкнул Андрей, поднося нож к моему пальцу и оставляя порез, из которого тут же показалась капля багряной крови. Спольников подхватил криот-бумагу и собрал ей кровь.
Некоторое время он напряженно молчал, буравя взглядом этот бумажный отрезок, который напряженно сжимал в руках. Прошло не меньше минуты, прежде чем лицо Андрея просветлело.
-- Невероятно... -- шептал Спольников, улыбаясь словно ошалелый. -- Это просто невероятно... Лёша всё-таки создал НетРаден... Потрясающе...
Я закрыла глаза, проливая слёзы. Папа, прости меня... Прости меня за всё это.
Андрей захохотал, затем с ликованием схватил меня за лицо и поцеловал в щёку. Он снова и снова что-то причитал, глядя на бумажку. И, конечно же, он забылся. Это был мой шанс.
Я вскочила со стула в одну секунду, бросаясь на Спольникова и сбивая его с ног. Андрей, вскрикнул и упал на пол, и я мгновенно кинулась на него, вцепляясь ему в волосы. Бешено вращая глазами и грязно ругаясь, Спольников завыл от боли. Он попытался скинуть меня с себя, но я была проворнее. Ударив Спольникова коленом в живот, и на некоторое время обездвижив его этим, я вскочила на ноги, собираясь схватить пистолет со стола, но нет.... Нет.
-- Прости меня, Маша....
Словно во сне я повернула голову и замерла, совершенно потерявшись.
-- Настя, что ты делаешь? -- спросила я, пораженно глядя на подругу.
Настя стояла недалеко от рычащего от боли Андрея, наставив на меня пистолет. Моя Настя, моя дорогая Настя, моя подруга, которая пять лет моей жизни в Адвеге была чуть не единственной моей поддержкой, опорой... тростиночкой, за которую я держалась, пытаясь не утонуть в болоте из злобы и презрения.
Быть может, у неё такой план?...
Нет, сейчас я видела в её светло-карих глазах всё то, чего никогда думала увидеть.
Она меня ненавидела. Лютой ненавистью, страшной.
Я в бессилии продолжала смотреть на подругу. Это всё, кажется, действительно было дурным сном. Мне как-то до остроты стало холодно -- наверное, из-за шокового оцепенения, которое сковало меня словно цепь.
-- Сядь, -- неожиданно рыкнула Настя, резким кивком указывая мне на стул.
-- Настя, ты что?...
Я была разбита. Слёзы текли, мешали. Но это не были слёзы страха, это были слёзы боли, скорби по моему другу, которого у меня больше не было. Я попятилась назад, и, дойдя до стула, медленно опустилась на него.
-- Ты спрашиваешь, что я делаю? -- усмехнулась Настя. Она размеренно направилась в сторону, обходя меня. -- То, что должна делать, тебе не кажется?
Я утомленно прикрыла глаза.
-- Почему?
-- Ты ещё имеешь наглость спрашивать меня "почему"? -- грозно спросила Сухонина, крепче сжимая пистолет. -- Ты думаешь, я идиотка, да? Ты что не помнишь, что твой отец убил мою мать? Между прочим, после её смерти мой брат съехал с катушек. Ты разве не знала, что Денис болен?
-- Не трудно было догадаться, -- холодно ответила я. -- Особенно мне.
-- На самом деле, отец просто очень хорошо это скрывал, -- фыркнула Настя. -- Никто не знал, что у него официальный диагноз. Помимо нас с отцом и врачей, конечно.
Настя и Андрей переглянулись, не скрывая усмешек. Меня тошнило. От них обоих. Я кинула мимолетный взгляд на настенные часы: я должна протянуть еще немного. Ещё минута и сигнал оповещения о сбое в работе капсулы придет куда надо. Господи, помоги мне выдержать...
-- Я не думала, что ты такая же, как твой отец и твой брат, -- ответила я, не спуская взгляд с подруги.
-- Мой брат был дураком. -- Настя словно выплюнула эти слова. Её лицо искривилось от ненависти. -- Он был не просто сумасшедшим, Маша. Прежде всего, он был идиотом. Я, конечно, благодарна ему за то, что он вдоволь над тобой поиздевался, но он так и не понял, что нужно делать, чтобы ненависть имела настоящую форму. Он не мог терпеть всей этой ярости, раздирающей его, и всегда выпускал её наружу. Я же хранила её, Маша, облекала в мысли, в планы. Я ждала момента, когда я смогу начать действовать. Всё это время, Маша. Всё это время так и было. Знаешь, Дэн бы сейчас мечтал оказаться на моем месте, но... -- Настя легко пожала плечами, закатывая глаза. -- Увы. Я убила его.
-- Ты не смогла бы, -- прошептала я, морщась от боли.
У меня внутри всё сводило от нервной судороги. Настя засмеялась - лающим смехом, отрывистым.
-- Я, Машенька, смогла бы. Я -- не Денис и даже не мой отец.
-- Ты же всегда говорила, что уверена в том, что мой отец сделал всё, что было в его силах...