-- Что же это такое, -- прошептал Рожков, кладя руку на лоб. Он снова посмотрел в письмо, потом перевёл взгляд на меня. -- Машенька, но... не может ли всё это быть каким-то недоразумением? Просто у меня в голове не укладывается то, что Андрей может быть причастен к этому... Ведь... Ведь он друг твоего отца... И...
Рожков не договорил, и я опустила взгляд. Конечно же, мне были понятны сомнения Эдуарда Валентиновича. Меня тоже долго мучили сомнения после того, как я прочитала это письмо впервые, но чем больше я взвешивала всё, что узнала, тем больше убеждалась в подлинности написанного в этом мятом листке.
-- Не знаю, Эдуард Валентинович, может ли всё это быть недоразумением, -- ответила я глухо. -- Но сейчас очевидно только одно: это письмо совершенно случайно попало мне в руки. И, скорее всего, то, что в нём написано -- чистая правда. Уж поверьте мне, я-то точно хотела бы, чтобы Андрей не был замешан в чём-то подобном. -- Мой голос задрожал, и слёзы в очередной раз начали щипать глаза. -- И я последний человек, который бы смог поверить в такое, но... взгляните на это письмо ещё раз. Смогли бы Вы после того, что сейчас прочитали, поверить в то, что всё это недоразумение? Просто поймите, если всё это правда, они убьют меня без всяких церемоний, когда узнают о том, что это письмо попало мне в руки. Тогда раздумывать о том правда всё это или нет, будет слишком поздно.
Хмурясь, Рожков задумчиво покачал головой.
-- Да, твои слова имеют смысл, -- сказал он хрипло. -- Мы, конечно же, не можем оставить без внимания то, что узнали. Вся эта история мне не нравится, но и в омут с головой бросаться не стоит. Думаю, что всё же для начала нам лучше заглянуть в архив лаборатории. Я могу достать ключ-карту к нему, мне-то туда вход воспрещен, но я уже давно знаю, как организовать туда доступ. Так что давай-ка мы с тобой для начала попробуем найти настоящую историю твоей болезни. И их опыта тоже, пропади он пропадом. -- Эдуард Валентинович повернулся ко мне. Он был серьёзен как никогда. -- Нам в любом случае надо всё проверить, Маша... Без этого нельзя. Ведь если мы ошибаемся...
-- Да-да, конечно. Я согласна с Вами, -- ответила я напряженно. -- Но только вопрос ещё и в том, сколько времени может занять наш поход в архив.... Ведь когда Сухонин обнаружит пропажу письма -- мне придется туго.
-- Да, времени у нас нет, это факт, -- пробормотал Рожков. -- Но я точно знаю, что Сухонин сегодня до поздней ночи будет на каком-то совещании, а пока он не вернется к себе в кабинет, он ничего не узнает. Думаю, что всё же стоит рискнуть. Как считаешь?
Шмыгнув носом, я покивала.
-- Стоит. Конечно, стоит... -- отозвалась я. -- Нам надо знать обо всём наверняка.
Рожков слабо улыбнулся мне. Я вдруг увидела в его глазах такую скорбную жалость, такую тоску, что у меня внутри всё скрутило. В этот момент Эдуард Валентинович наклонился ко мне и, крепко обняв, прижал к себе.
-- Моя бедная Маша... -- пробормотал он надтреснутым голосом. -- Так и сыпятся на тебя бесконечные беды... Сколько же тебе ещё терпеть весь этот кошмар?...
-- Не знаю, Эдуард Валентинович, -- сказала я, обнимая Рожкова в ответ и в бессилии закрывая глаза. -- Не знаю...
***
В очередной раз спустившись по лестнице, мы вышли в просторный атриум с низкими потолками. Здесь везде гудели какие-то технические установки, желтым светом перемигивались старые фонарики на ржавых дверях.
Мы с Рожковым шли по решетчатому полу мимо огромных генераторов и машин, недалеко от которых стояли пустые старые бочки из пластика. Дверь в архив находилась в конце атриума, сама по себе она выглядела внушительной: большая и тяжёлая, уже много раз выкрашенная в белый цвет. На стене рядом с дверью красным светом мигал чёрный электронный замок для пропускных карт.
-- Свет включать не будем -- сразу обнаружат, -- прохрипел Рожков, доставая из кармана ключ-карту, которую он каким-то образом тайком достал из администрации медицинской части. -- На плане расхода электроэнергии сразу всё засверкает, как гирлянда, уж я-то знаю...
Эдуард Валентинович приложил ключ-карту к замку, и через мгновение красный огонёк погас, чтобы смениться на зелёный. Что-то заскрипело, крякнуло. Рожков взялся за ручку и потянул дверь на себя. Не медля ни секунды, мы вошли внутрь архива, и дверь за нами захлопнулась.
Какая темень...
Первые три секунды я испуганно вертела головой, пытаясь разглядеть вокруг себя хоть что-нибудь. Воздух здесь пыльный. Я едва не закашлялась. В тот момент, когда на меня накатил какой-то животный страх, и я в смятении отступила назад к двери, послышался щелчок. В следующее мгновение тоненький луч света прорезал темноту. Прищурив глаза, я облегченно выдохнула. Рожков стоял рядом, осматриваясь в зале, в его руках маленьким солнышком горел фонарик.