Но если вы пробудете в джунглях достаточно долго и настроитесь на их ритм, то, вероятно, придете к выводу, что тропический дождевой лес — не просто сочетание растительного и животного мира. Это живая, пульсирующая сущность. Отдельные древесные исполины выглядят впечатляюще, но они не обособлены от остального леса. Лишь проводя операцию на хирургическом столе, мы думаем об отдельных костях, мускулах, мозгах и внутренностях животного или человека. Когда организм жив, он прекрасен. Так и с джунглями: они прекрасны потому, что являются живым организмом.
Глава шестая
Многоэтажная природа
Поднимитесь на пятьдесят, шестьдесят или даже на восемьдесят футов, и ночные джунгли предложат вам еще одно из своих неисчерпаемых чудес. Лиственный полог все еще высоко над головой и живет своей невидимой жизнью. Земля внизу, к счастью, остается невидимой в темноте. Здесь, на среднем уровне леса, человеку открывается мир, который при обычном ходе событий не имеет практически ничего общего ни с поверхностью земли, ни с верхними этажами джунглей, где царствует солнце.
Обычно обитатели одного этажа джунглей не вторгаются в другой, да и сам я в ту ночь не собирался никуда лезть, а просто вышел с фонариком посмотреть, что за добычу принесли два наших африканских охотника. Торжествующие крики свидетельствовали о том, что трофеи могут оказаться интересными. Продвигаясь на звук голосов, я услышал шум, как будто множество мелких животных убегало по ветвям, спасаясь от опасности. Когда я посветил вверх, луч фонарика упал прямо на маленькое существо размером с котенка и с внешностью плюшевого мишки. Беззаботно ухватившись за ветку снизу, зверек висел на ней и смотрел на меня через плечо с таким же интересом, как и я на него. Потом он медленно облизнул маленький розовый нос таким же розовым язычком, заморгал и начал двигаться к стволу задом наперед, по-прежнему вися под веткой. Это был потто, ночное животное, родственное африканским лемурам и обезьянам африканских джунглей, способное передвигаться таким странным «перевернутым» образом.
Меня посетила безумная мысль, что этого малыша можно поймать голыми руками, и я полез наверх. Одну руку я держал свободной, продолжая освещать его фонариком. К счастью, на дереве было достаточно веток и выступов для лазания, что вообще-то необычно для джунглей. Повернувшись ко мне и перевалившись на верхнюю сторону ветки, потто частично утратил сходство с плюшевым мишкой. Его лапы казались непропорционально большими и неуклюжими, а на мордочке появилось выражение рассерженного медвежонка. Шерсть на загривке вздыбилась, открыв воротничок из острых костяных игл.
Когда я пополз к нему по ветке, он поднялся на задних лапах, прижал к груди передние и внезапно опустил голову, скатавшись в шарик и выставив колючий загривок в мою сторону. Если бы я схватил его, то в мою руку вонзились бы десятки иголок. Тем не менее я продолжал наступать. Тогда он переполз под ветку и начал отступать с удивительной скоростью. Ветка была слишком толстой, чтобы потто мог надежно обхватить ее, но он продолжал держаться вопреки силе тяготения.
Разумеется, я последовал за ним, и он повел меня воздушными перекрестками от одного дерева к другому. Иногда ветви были толще, чем туловище взрослого человека. Любая из них без труда могла поддерживать мой вес, хотя мне приходилось держать фонарик во рту и высвободить обе руки для лазания. Когда потто наконец скрылся из виду, внезапно исчезнув среди густой листвы в переплетении опасно тонких ветвей, я обнаружил, что все это время упорно карабкался вверх. Лишь задумавшись о том, как спуститься на землю, я осознал, что нахожусь на высоте более ста футов.
До сих пор я не видел других признаков жизни, кроме потто, и не слышал ничего необычного. Когда я прикинул расстояние до земли, мне показалось наиболее благоразумным позвать на помощь двух охотников, которые, возможно, были не слишком далеко. Поэтому я принялся вопить громким фальцетом: высокие, пронзительные звуки разносятся в джунглях на большее расстояние, чем мужественные крики.
Реакция была поразительной. Повсюду вокруг раздалось великое множество хрустов и шорохов, сопровождаемое громким чириканьем, писками и кашляющими звуками на десятки голосов.
Я посветил фонариком вокруг и обнаружил, что нахожусь в спальне белоносых обезьянок гвенонов. Встревоженные и обеспокоенные моим вокальным представлением, они сонно моргали и смотрели на меня, друг на друга и жизнь в целом с раздраженной брюзгливостью людей, разбуженных с похмелья глубокой ночью. Днем эти обезьяны — очаровательные зеленые существа с белыми носами, предпочитающие кору молодых побегов самым сладким и сочным фруктам — легко и грациозно порхают по ветвям с уверенностью нью-йоркского водителя такси, маневрирующего в потоке машин в час пик. Но сейчас матери прижимали к себе малышей и жалобно хныкали, а взрослые самцы шумно и бесцельно прыгали вокруг, корча жуткие гримасы. Очевидно, я серьезно потревожил сон обитателей этой «квартиры» джунглей.