Я нашел Б. на юте яхты в обществе значительного количества всевозможных бутылок. Он был раздражен и ворчал. Мое намерение приобрести его яхту не вызывало в нем никакого сочувствия. Я объяснил ему, что хотел бы еще раз посетить наиболее привлекательные места на востоке, путешествуя совершенно свободно, т. е. не будучи связан расписанием пароходных рейсов. Но, в виду того, что я собираюсь отправиться в путешествие уже следующей весной, я не имею времени заказать себе яхту.
- Что же вы хотите, чтобы я делал, пока вы будете дьявольски хорошо проводить ваше время? - раздраженно крикнул он. - Уж не думаете ли вы, что я буду спать на набережной? Или же, быть может, вы прикажете мне залезть в вонючий отель, полный людской рухляди и отвратительного шума?
Вовсе нет. Мысль превратить мистера Б. в скитальца по земле - никогда не приходила мне в голову.
Я просто полагал, что он согласится продать мне "Лэди Торфриду" и купить себе подобную же яхту, только значительно большего тоннажа. Мои агенты к его услугам.
-- Кто из нас двух богаче? - спросил он: - я или же вы? Чорт возьми, та, старая яхта для вас слишком велика, а для меня моя яхта, по вашему, мала, и я из-за ваших фантазий должен пожертвовать моим благородным судном!
- Видите ли, - скромно оказал я: - человек вашего калибра должен обладать большей яхтой, чем "Лэди Торфрида".
Он насмешливо улыбнулся и сказал что-то в том смысле, что это соображение для него малоубедительно. Я продолжал настаивать. По-видимому, этот двухчасовой спор утомил его, потому что он заявил, что должен хорошенько над этим делом подумать. Затем он предложил мне у него погостить.
- Вы, я и эти бутылки, - и он сделал многозначительный жест в сторону стола...
В пять часов утра, в следующий понедельник, когда мы оба еле держались на ногах, между нами был подписан контракт, согласно которому я становился полновластным владельцем "Лэди Торфриды", а мистер Б. обязался перевезти свой винный погреб на другое судно.
- Только помните, - добавил он, грозя пальцем, сделка будет действительной лишь в том случае если вы пришвартуете мою новую яхту так близко к борту "Лэди Торфриды", что мне не понадобится спускать шлюпку на воду. И еще одно условие: вы не имеете права называть ее впредь именем "Лэди Торфриды". "Лэди" остается со мною. Вы должны дать ей другое имя.
Я с готовностью согласился.
- Я решил назвать мою яхту именем "Тамары".
- Кто это такая?
- "Тамара" - это грузинская царица, которая имела обыкновение сбрасывать своих любовников с высоты дворцовой башни после первой же ночи.
- Милая дама? Вы ее знали лично?
- К сожалению, нет. Она умерла очень давно.
- Они все слишком рано умирают, - сказал мистер Б. и откупорил новую бутылку шампанского.
В бытность мою в Лондоне несколько лет тому назад, мне попалась на глаза в "Таймс" короткая заметка, которая сообщала о внезапной кончине мистера Б. на борту собственной яхты, которая по обыкновенно стояла на Темзе.
Вино и все остальные излишества ускорили его конец, хотя ему уже исполнилось тогда 82 года. Как выяснилось, "Торфридой" называлась его зеленоглазая невеста, которая незадолго до свадьбы отправилась в Париж, чтобы заказать приданое. Здесь она встретила одного британского дворянина и вышла за него замуж.
ГЛАВА VIII
Женитьба.
I.
Лето 1869 г. "Рында" стоит разоруженная в доке. Я - дома в Михайловском дворце.
Сижу в своих комнатах и скучаю. В Петербурге все осталось по старому. Та же рутина. Три раза в день мы встречаемся с отцом в столовой. Он ест наскоро, затем спешит на заседание Государственного Совета. Разговоры все те же, что и три года тому назад; те же сплетни скучающих придворных дам. Та же прислуга, ходящая на цыпочках. Даже тот же самый повар.
Что творится со мной? Что является причиной моего томления? Матушка страдает сердечными припадками. Когда мы гуляем вместе, она часто останавливается и хватается за грудь. Она, по-видимому, очень рада моему возвращению. Она мне говорит, что каждый раз очень волновалась, пока не получала. известие о том, что мы прибыли благополучно в тот или иной порт Дальнего Востока. Мне так хочется ответить лаской на ее любовь, но не моя вина, что, когда, в детстве мне боле всего была нужна ласки матери, я ее не имел...
Я встречаюсь с Ксенией. Это уже не прежний сорванец, не "Твой моряк Ксения". Ей уже исполнилось 14 лет, и мы очень дружны.
Я бываю у Никки, в лагерях, в Селе Капорском, где он изучает кавалерийское дело в рядах Лейб-Гусарского полка, которым командует Великий Князь Николай Николаевич. Никки живет в маленькой, для него построенной деревянной даче. Он очень доволен своим производством в офицеры, и мы с ним охотно обмениваемся впечатлениями: я - об охоте в Индии на слонов, он - о полковой жизни. Его брат, Георгий Александрович, не мог противостоять соблазну моих писем, в которых я описывал ему жизнь под тропиками, и тоже отправился в плавание.
А время идет, и эта жизнь действует на меня угнетающе. Я должен, во что бы то ни стало уехать.
- Пора, ... Поднимем якорь. Эта страна нам надоела...
Мы отправляемся с братом Михаилом Михайловичем в Париж на Международную выставку.
Париж... Толпы иностранцев и провинциалов, глазеющих на только что выстроенную Эйфелеву башню и на прочие выставочные диковинки.
20.000 мэров Франции подают бесплатный обед на Марсовом поле, боясь оставить недопитой бутылку вина или не испробованным какое-нибудь пирожное. Вся эта сутолока мне быстро надоедает.
Мы едем в Биарриц, где наш брат Георгий оправляется от недавней болезни. Океан, песок и закаты солнца...
Вечера, полные ленивой неги... Легкий флирт с двумя красивыми русскими барышнями, с которыми мы никогда бы не могли встретиться в Петербурге, ибо они - "ни нашего круга". Я вспоминаю Мунчи и индейских набобов. Мне опять скучно.