Странно было, что Агнес боялась привидений и не любила спускаться за углем для печки в наш довольно светлый, чистый бетонированный подвал, особенно если она накануне непочтительно поминала своего покойного отца.
На том же первом этаже, где жили мы, по другую сторону площадки, в крохотной квартирке из двух комнат проживало семейство Йонс. Папаша был какой-то «диспонент» в коммерческом предприятии. Как все демократы, норвежцы были большие любители титулов. На медных дверных дощечках, на визитных карточках, в деловом обиходе — перед фамилией всегда какой-нибудь титул. Норвежец не любил, когда его называли по фамилии — вежливый человек называет его в третьем лице: «герр диспонент», «герр консул» — хотя бы «герр водопроводчик»[10].
Особенно много консулов в приморских городах. По-видимому — хотя это мой позднейший домысел, — дело объясняется тем, что, плавая по всем странам мира, норвежцы нуждаются в консулах даже в какой-нибудь Коста-Рике. Но консульство — дело взаимности; поэтому все южно-американские республики, не говоря о более серьезных государствах, тоже назначают консулов чуть ли не в каждом норвежском приморском местечке. Конечно, из Коста-Рики не присылают человека сидеть где-то в Саннефьюре или Хэугесюнне — должность консула поручается одному из местных норвежских коммерсантов. Должность эта, разумеется, почетная: ни платы, ни особых обязанностей с ней не связано. Но зато на медной дощечке на дверях квартиры появляется гордая надпись: «Консул И.У.Ульсен».
Еще более загадочный титул — «диспонент». Вероятно, это что-то вроде столоначальника, но только в частной конторе. «Диспоненту» не положено ходить в кепке или даже в шляпе: он ходит только в котелке и полон важности. Соседи были до крайности шокированы тем, что папа, — а он уже даже не «герр диспонент», а прямо «герр директёр», — ходит в кепке, да еще, того и гляди, высунувшись в одной рубашке из окошка, кричит на двор, зовя маминого крестника: «Юра! Кушать!», что по-норвежски, к нашему ликованию, значит «вымя! коровье дерьмо!». И уж, конечно, никому из норвежских «диспонентов» и «директёров» не могло притти в голову, проснувшись в благодушном настроении поздно в воскресенье, разыгрывать папуасского вождя, разъезжая по квартире в чем мать родила, сидя в бельевой корзине и отпихиваясь метлой.
Господин Йонс, как я уже говорил, был «диспонент» и потому ходил с чрезвычайной важностью, еле отвечая на поклоны и, конечно же, в котелке. Фру Йонс была ему подстать — впрочем, мы видели ее только тогда, когда она, как бомба, вылетала во двор, ругая нас за то, что мы, якобы, обижаем ее детище.
Дочка Йонсов — Ингер Юханне Йонс, как она гордо величала себя, или «Биттеба», была избалованная, растрепанная, драчливая рыжая девчонка в неизменном комбинезоне, ровесница Алика, с которым одним более или менее и ладила. В основном же ее функция была — портить игру всем остальным.
На втором этаже, над Йонсами, жило семейство знаменитого футболиста Гюннара Андерсена. Он тоже служил где-то в конторе, но не задавался, и иной раз на дворе лихо показывал футбольный прием, которым можно сбить шляпу с соседа. Его жена, красивая, но несколько увядшая фру Андерсен, давала дочкам — курносой и злой десятилетней Ингер и тихой шестилетней Берит, по прозвищу «ангелок», — строгое религиозное воспитание. Помню, как-то в воскресенье мы сидели во дворе и болтали. Ингер шила платье для куклы. Вдруг Ингер испускает не то стон, не то вопль. В чем дело? Сегодня воскресенье, а она работает! Какой грех! Мне это показалось смешно: шить кукольное платье — не работа, а игра! Но высказанное мною мнение только испортило мою репутацию у фру Андерсен, хотя другие ребята меня поддержали. Как-то девочки обсуждали между собой существенный вопрос, откуда берутся дети? Теория аиста была отброшена единогласно, так же как и учение о том, что детей находят под лопухом. Герд Стриндберг, самая умненькая, авторитетно объяснила, что детей покупают у акушерок (почему акушерка и называется «юрмур» — «земная мать»), а акушерки получают их прямо от Господа Бога. Она даже назвала сумму, которая была уплачена за ее сестер. Послушав эту дискуссию, я сказал, что это чепуха, и что дети вылезают из маминого живота; что я это хорошо знаю, потому что, когда должен был родиться Алик, мама давала мне пощупать, как он пинается ногами в животе. Ингер, которая была великой ябедой, немедленно известила свою мамашу, и на другой день моя мама получила от фру Андерсен вербальную ноту протеста, а Ингер и Берит было запрещено играть с этим развращенным мальчишкой, то есть со мной.
10
Посетив Нopвегию в 1970 году, мы с женой с удивлением обнаружили, что многое изменилось, даже местоимение «Вы» вышло из употребления, «ты» теперь говорят и профессору и министру