Кинопленку из целлулоида не делают уже давно. Основной ингредиент целлулоида – нитрат целлюлозы; современная же кинопленка производится из ацетата целлюлозы.
Целлулоид принято считать первым пластиком. В строго технических терминах это термопластмасса, то есть каждый раз при повторном нагревании ей можно придать практически любую форму.
Целлулоид состоит из нитрата целлюлозы и камфоры. В природе целлюлоза встречается в клеточных стенках растений. Камфору же получают из камфорного лавра; ее можно отличить по характерному запаху нафталина, шарики которого, кстати говоря, из нее и делают.
Впервые в истории целлулоид был получен в английском городе Бирмингем Александром Парксом, который запатентовал его для использования при производстве водонепроницаемой одежды. А еще целлулоид стал дешевым заменителем слоновой кости: из него начали делать бильярдные шары и искусственные зубы.
В силу своей пластичности целлулоид сделал возможным кино – ведь жесткие стеклянные пластины не проходят через проектор. Правда, с другой стороны, целлулоид – штука не только жутко горючая, но и быстро разлагающаяся, что сильно затрудняет хранение. Поэтому в наши дни использование целлулоида значительно сократилось.
На смену целлулоиду пришли более стабильные пластики: ацетат целлюлозы (получаемый из древесной массы) и полиэтилен (побочный продукт при производстве бензина).
Нитрат целлюлозы (или нитроцеллюлоза) был изобретен случайно в 1846 году Кристианом Шёнбайном – человеком, шестью годами ранее открывшим озон.
Экспериментируя на кухне с азотной и серной кислотой, Шёнбайн нечаянно разбил бутыль, вытер все это безобразие со стола хлопковым фартуком жены и повесил сушиться на печь. Но ткань тут же сгорела со взрывом – так было открыто первое новое взрывчатое вещество (самое первое, порох, изобрели еще в Древнем Китае).
Новый материал получил название «ружейный хлопок» (guncotton). Он был бездымным и в четыре раза более мощным, чем обычный порох. Шёнбайн сразу же запатентовал открытие и продал эксклюзивные права на его производство «Джону Холлу и сыновьям». В следующем же году их фабрика в Фавершаме, графство Кент, взлетела на воздух, похоронив под обломками двадцать одного рабочего.
Многочисленные взрывы с человеческими жертвами произошли также во Франции, России и Германии. Стабильный продукт удалось получить лишь через сорок лет, в 1889 году, когда английские химики Джеймс Дьюар и Фредерик Абель на основе нитроцеллюлозы и нитроглицерина разработали кордит.
Семью годами ранее Дьюар изобрел термос.
Кто изобрел резиновые сапоги?
Самый выдающийся изобретатель – это случай.
а) Амазонские индейцы.
б) Герцог Веллингтон.
в) Чарльз Гудьир.
г) Чарльз Макинтош.
Известно, что еще с незапамятных времен амазонские индейцы умели делать «быстрые» сапоги: заходили по колено в жидкий латекс[55] и стояли, пока тот не высохнет.
Сапоги, сделанные специально для герцога Веллингтона в 1817 году и названные в его честь, были из кожи. Первые резиновые сапоги появились лишь в 1851-м, за год до смерти герцога.
Поначалу каучук был настоящей катастрофой для легкой промышленности: в жару пропитанная им ткань плавилась прямо на человеке, а зимой становилась твердой как камень. Прорыв произошел в 1839-м, когда Чарльз Гудьир, нагревая смесь каучука с серой, случайно пролил несколько капель на кухонную плиту.
История жизни Гудьира – вдохновляющая и одновременно трагичная. Всю жизнь ему приходилось бороться с ужасающей бедностью – шестеро из двенадцати его детей умерли от недоедания, – однако Гудьир был просто помешан на каучуке и упорно не прекращал попыток улучшить качества того, что сам изобретатель называл «овощной кожей».
Случайно открытый процесс решал давнюю проблему каучука – придавал ему стабильную консистенцию. Гудьир поделился образцами полученного материала с Томасом Хэнкоком и Чарльзом Макинтошем – известными торговцами каучуком.
Проанализировав представленные образцы, Хэнкок и Макинтош смогли самостоятельно воспроизвести весь процесс и запатентовали его в 1843 году, назвав «вулканизацией» – в честь древнеримского бога огня. Гудьир пробовал судиться, но безуспешно – и уже не в первый раз отправился в долговую тюрьму, или «мой отель», как он ласково ее называл.
Гудьир умер, так и не сумев выкарабкаться из долгов, хоть и заслужил широкое признание своим упорством и проницательностью. Однажды Гудьир написал: «Жизнь нельзя оценивать только в долларах и центах. Я не намерен жаловаться на то, что семена посеял я, а плоды пожинают другие. У человека есть причина для сожаления лишь тогда, когда он посеял, а собирать некому».