Ёмицу не ответил. Он лишь подумал, что извиняться должен далеко не Тсуна. А в следующую секунду крепко обнял сына, так, что у того кости захрустели, и, не обращая внимания на боль в раненном плече, уткнулся носом в растрепанные каштановые волосы, а затем пробасил:
— Прости старого дурака, сынок…
Почему-то на глаза Тсунаёши навернулись непрошеные слезы. Но он отогнал их, не желая показывать отцу слабость, и, едва сумев сделать вдох, прохрипел:
— Оба виноваты.
«У меня, оказывается, очень мудрый сын, — подумал Ёмицу. — Не только добрый, но и мудрый». А затем отпустил парня, потрепал по волосам, и, начав обрабатывать глубокую ссадину на его плече, спросил:
— Ну что, расскажешь, что там у тебя на самом деле произошло?
— Расскажу, — со вздохом ответил Тсуна, подумав, что отец — человек хороший и вряд ли соблазнится на знания Книги. — Только не говори, пожалуйста, ничего Реборну. Вообще никому без необходимости. Мои друзья знают, точнее, знают Хром, Чикуса и все Хранители, кроме Ламбо, а больше мы никому решили не говорить, потому что… это опасная штука. И если ее решат использовать… В общем, я сегодня понял, что если бездумно пользоваться Книгой, можно устроить кучу бед. Поэтому не говори никому.
— Ты не доверяешь Реборну? — нахмурился Ёмицу, старательно обеззараживая разорванную кожу.
— Доверяю, конечно! — опешил Тсуна и с удивлением посмотрел на отца, но затем поморщился и пояснил: — Просто он такой… любит он власть и всеми командовать. Так что не говори ему, а то он может попытаться заставить меня делать то, что ему нужно.
— А это было бы очень плохо?
— Сегодня я понял, что да. Книгу вообще лучше использовать как можно меньше.
И Тсуна наконец рассказал отцу всю правду, без утайки. Начиная от нахождения артефакта и заканчивая сегодняшней встречей с Хоффманом. И на удивление, Ёмицу не потребовал ни доказать существование духов, ни продемонстрировать всезнание артефакта. Он даже не сказал, что Книга может помочь изобличить Хоффмана.
— Мы должны расторгнуть этот договор, — решительно, но как-то обреченно сказал он, и бледность главы разведки сказала Тсуне о его состоянии намного больше слов.
— Это невозможно.
— Мы должны попытаться. Давай поступим так. Как только закончится вся эта суматоха, и у меня, наконец, будут развязаны руки, мы с тобой объедем всех экзорцистов и прочих изгоняющих демонов спецов и попытаемся сделать всё, что можно, чтобы его расторгнуть. Я слышал, тибетские монахи вообще чудеса творят, так что шанс есть. Я не поверю, что его нет, пока всё не испробую. Плевать, что эта Книга говорит. Мы должны попытаться… Нет, мы должны сделать абсолютно всё, что можем, чтобы тебя спасти. Ты понял?
— Хорошо, — растеряно глядя на отца и натягивая новую чистую рубашку, ответил Тсуна. — А что делать сейчас?
— Старайся не грешить, поменьше используй Книгу и держись подальше от стычек, где можешь погибнуть, — ответил Ёмицу, и в его глазах промелькнула боль.
— А помогать в расследовании можно? Я ведь не совсем уж бесполезный, думаю, смог бы пригодиться…
Робкая просьба Тсуны была прервана ответом, которого тот никак не ожидал:
— Не можно, а нужно! Ты у меня сообразительный, Хранители твои тоже, ваша помощь будет очень важна. Я всё думал, кто на тебя так влияет, потому не давал полного доступа к информации, но раз враги точно не при чем, будешь мне помогать. И еще. Эти твои… Стражи. Если они на самом деле хотят помочь, они ведь могут поспособствовать в обработке информации?
— Сильно сомневаюсь, — поморщился Тсуна, а Лия, всё это время стоявшая за спиной парня, у окна, рассмеялась и бросила:
— Я бы помогать не стала, а вот Вольф прямо-таки рвется в бой! Сообщил мне, что раз всё сложилось так, как сложилось, у него теперь абсолютно развязаны руки, и он с радостью поможет Хозяину стать еще сильнее и умнее. Ах, нет, пардон! Он сказал: «Помогу развить логику»! Но что уж греха таить, он отнюдь не считает тебя семи пядями во лбу, потому и интеллект подтянуть мечтает не меньше.
— А ему это зачем? — опешил Тсуна. Призрак рассмеялся, а Савада-старший нервно осмотрелся, но, так никого и не обнаружив, раздраженно передернул плечами: отчего-то вся эта ситуация заставила мурашки пробежать по его спине.
— Чтобы Хозяин Книги стал достойным человеком, точнее, чтобы он стал сильным по меркам Фукса, — развела руками Страж. — Пойми, нам скучно. И для Вольфрама единственным времяпрепровождением, когда он на самом деле чувствует себя живым, является время плетения интриг… ах, пардон, «время, когда он может сделать Хозяина сильнее». Просто Фукс не любит бездействие, к тому же очень хочет, чтобы Хозяин Книги был достоин его общества. А эго у него ой как завышено. Ну и конечно, он не хочет видеть Хозяином простого человека, неспособного на Поступок: таких он презирает. Да еще и ненавидит, но об этом я уже говорила. Потому его главная цель — сделать Хозяина сильным, умным, решительным, способным самостоятельно решить, встать на путь грехопадения или сохранить душу светлой до самого конца. Фукс не поведет тебя ни к одной из этих дорог. Он хочет лишь подвести тебя к перекрестку не слабаком, а Личностью, которую он сам смог бы уважать.
— А раньше такое было? — нахмурился Тсуна.
— О, постоянно! — рассмеялась Страж невесело. — Однако лишь один Хозяин смог выбрать верную дорогу. Остальные, осознав собственную силу, ум и хитрость, да еще и познав власть Книги, начинали скатываться в пропасть и уже не могли остановиться. Разве что последний Хозяин, закопавший Книгу там, где ты ее нашел, в конце жизни осознал, насколько был не прав. Но менять что-то было уже поздно, и он отправился в Ад.
— Значит, решать всё равно буду я?
— Именно.
— Ну… а ты не обидишься, если придется снова вернуться в Книгу? — настороженно и слегка смущенно спросил Савада, и Лия вновь рассмеялась. На этот раз ничуть не фальшиво, тепло, по-доброму.
— Не волнуйся, mon cher Тсунаёши. Я привыкла к Книге. Поэтому можешь спокойно звать Фукса. А впрочем… Ладно уж, я сегодня добрая. Лови подарочек в честь чудесного спасения Киоко и продвижения ваших с ней романтических отношений.
— Мы не!.. — начал было Тсуна, заливаясь густым румянцем, но Лия уже исчезла. Просто исчезла, без вспышек, мерцания и прочих спецэффектов. И слова, застрявшие у Тсуны в горле, уже не могли достичь ее ушей. Вот только Страж отлично знала, что он собирался ей сказать, потому и исчезла, не дав договорить смущающую фразу при отце. А через пару секунд на месте, где только что стояла Лия, возник Вольфрам Фукс собственной персоной. Черный камзол всё так же идеально облегал стройную фигуру, начищенные до блеска ботинки могли бы работать зеркалами, но не отражали ничего, кроме самого Стража, а шелковый серый платок, аккуратно и изящно повязанный на аристократически тонкой шее, скрывал уродливую алую полосу, навсегда подарившую барону чувство удушья.
— Рад приветствовать, герр Савада, — с улыбкой и легким грациозным поклоном отрапортовал Фукс.
— Да… ну… ага… — растерялся Тсуна, но тут же спросил: — А ты почему в прошлый раз исчез, не предупредив?
— Ради твоего же блага, — развел руками дух, начиная привычно отстукивать ногой странный ритм, накрепко засевший в памяти Тсуны. — Нужна была встряска, дающая понять, что Книгу нельзя использовать бездумно. И лишь фройляйн Лия могла ее тебе обеспечить.
— Надо было предупредить… хотя бы…
— Тогда не получилось бы встряски. Панеле Лия ведь очень доходчиво своим раздражением донесла до тебя собственную позицию. А будь ты к этому готов, эффект был бы много меньше.
— Ладно, ты прав, — сдался Тсуна и, покосившись на поджавшего губы, сложившего руки на груди отца, смущенно пробормотал: — Ну, вот как-то так… Вольф поможет мне, потому что хочет, чтобы я стал умнее.
— Только будь внимателен, Тсуна, — проворчал Ёмицу, сверля предположительное место пребывания призрака напряженным взглядом. — Не нравится мне этот энтузиазм. Ты и так не дурак, а он… В общем, будь настороже.
— Ага, — кивнул Тсуна, и его отцу показалось, что за беспечным тоном скрывалось абсолютное согласие с его словами. И он был прав.