========== 33) Доверие ==========
Вечер наступил неожиданно и окутал Саваду Тсунаёши удивительной тишиной. Весь день он что-то проверял, куда-то бежал, с кем-то разговаривал, но когда на Италию опустилось нефтяное пятно темноты, ему вдруг резко стало нечего делать. Руки опустились, глаза начали слипаться, усталость под руку с бессонной ночью напомнили о себе, и Тсуна поплелся в спальню, освобожденную Наной еще в обед. Она переехала в комнату неподалеку, однако узнал Тсунаёши об этом лишь вечером, когда, вымотавшийся и совершенно разбитый, вернулся в усадьбу из офиса CEDEF. У него редко бывали столь насыщенные дни, и парню казалось, что его выжали, как губку после мытья посуды. Не хотелось абсолютно ничего, разве что упасть и притвориться мертвым, желательно, часов на сорок… Вот только будильник, равно как и Страж, готовились разбудить парня около семи утра.
Непривычной и странной казалась ему работа вместе со всеми Хранителями. То и дело возникали споры, а то и вовсе начинала назревать драка, но каким-то чудом Савада уговаривал друзей вернуться к главной задаче. И в итоге роли были распределены. Мукуро и его банда уехали сразу после обеда: они собирались отловить одного из выживших ученых семьи Эстранео, который должен был знать о разработке токсина, влияющего на эмоции, и иллюзионист даже пообещал не убивать его, а всего лишь допросить и привезти в штаб Вонголы. Вот только Тсуне очень не понравился тон, которым было сказано слово «допрос», и полный ледяной ненависти взгляд разноцветных глаз лишь укрепил опасения Савады. Хибари занялся счетами немца, банковскими выписками, добытыми хакерами разведки, и изучением известных Вонголе сделок, которые он провел, Гокудера же вызвался сопоставить эти данные с военными конфликтами, случавшимися в мире, и целый день эти двое провели в штабе CEDEF. Правда, сначала подрывника осмотрели медики, однако ни анализы, ни осмотр ничего не дали. Ямамото, прихватив переводчика, отправился в город: хотел найти свидетелей, видевших, как похищали Киоко или как люди Хоффмана минировали здание. Да и вообще он хотел отыскать хоть какие-то зацепки на месте вчерашних странных событий. Рёхей взял на себя довольно сложную, учитывая его незнание итальянского, задачу — попытку найти шпиона, и ему вызвались помогать его сестра и Нана. Точнее, боксер сам предложил им поучаствовать в «операции», и это стало для Тсуны очередным шоком. Впрочем, как оказалось, Рёхей просто не хотел терять сестру из виду, а раз уж эти поиски вряд ли могли быть очень опасны, решил, что выполнять задание вместе с ней будет куда проще и удобнее. К тому же, как оказалось, Нана на бытовом уровне знала итальянский, а потому могла посодействовать в простейшем переводе, и в итоге эта троица отправилась на поиски «крота». Правда, Тсуна в этом вопросе больше надеялся на мать и Киоко, чем на Рёхея, но если бы те вывели врага на чистую воду, профессиональный хук слева оказался бы очень кстати. А вот сам Тсунаёши занялся проверкой связей между Хоффманом и боссами мафии, и потому вместе с Хаято и Хибари весь день находился в штабе CEDEF, расположенном в сотне километров от усадьбы Вонголы.
Вечер наступил внезапно и поразил Тсуну бесполезностью всех его стараний. Ничего нового обнаружено не было, и единственной хорошей новостью стало то, что Девятый одобрил его инициативу помочь семье, правда, лишь после беседы с Ёмицу, и Тсуне оставалось только гадать, как много отец сообщил боссу. К счастью, дон Тимотео поверил в нежелание наследника нападать на Хоффмана и пообещал уладить разногласия с ним, но всё же велел больше не светиться и не попадаться немцу на глаза, а вмешательство в его дела сделать максимально прозрачным. И это несколько связало Хранителям руки, впрочем, не слишком сильно… как им казалось.
Вот только упав на кровать и замотавшись в одеяло с головой, Тсуна вдруг отчетливо подумал: «Неправильно. Что-то не так. Что-то неверно. Хоффман не лиса. Он не строит планов на миллион ходов вперед. Он просто всегда готов к нападению с любой стороны и моментально отвечает десятью ударами на один. Но… тогда кто провернул всю эту штуку с боссами?..»
Часы крохотными дятлами долбились в разум, пробивая барабанные перепонки. Но их размеренный отсчет секунд не мог достучаться до уже погрузившегося в мир грез разума. Савада так и не успел найти ответ на очень важный вопрос…
***
Он сидел на диване с бокалом виски в ладонях и смотрел в окно. Темнота пыталась поглотить его, но в серых глазах мрака было куда больше, чем в черном небе за стеклом, освещенном бледным диском луны. Ее ладони скользили по его плечам, и коралловые губы неспешно шептали какие-то слова. Странные. Непонятные. Но такие умиротворяющие.
— Я люблю этот язык, — наконец подал голос мужчина и откинул голову на спинку дивана. — Почти не знаю его, хотя знаю очень многие наречия, но он мне нравится.
— Он расслабляет, — рассмеялась Диана, и ее ладони скользнули по белому воротничку его рубашки. Накрахмаленному. Идеальному. Плотно застегнутому.
— Скажи, охотница, сколько еще ты будешь ненавидеть всех вокруг?
— Столько же, сколько и ты, а затем еще бесконечность! — рассмеялась в ответ женщина и снова принялась за расслабляющий массаж.
— Оптимистично, — усмехнулся он и поставил бокал с так и нетронутым виски на журнальный столик. — Расскажи мне. Расскажи одну из своих историй.
Светлые волосы вновь разметались по спинке дивана, идеальная прическа, уничтоженная домашней уютной атмосферой, сейчас не волновала Клауса Хоффмана. Впрочем, она волновала его лишь в те моменты, когда он смотрелся в зеркало, стараясь уложить волосы один к одному — всё остальное время он не следил за прической. Просто знал, что она идеальна.
— Однажды, холодным вечером, девочка отправилась собирать травы, — послушно начала рассказ Диана, массируя предплечья закрывшего глаза мужчины. — Целебные травы для больной матери. Днем стояла жара, и испарения мешали дышать, как и отдаленные раскаты грома, но вечером она побежала к полю. Прежде на нем росло много трав. Сейчас все они были вытоптаны. Девочка бродила по полю всю ночь, выискивая оставшиеся в живых былинки, и вернулась домой лишь под утро. Мать ударила ее и спросила: «Ты хочешь моей смерти? Зачем ты принесла мне могильную траву?! Верни ее обратно!» Девочка не вернулась на поле. Она пошла к реке, вымыла каждую травинку, вытерла их подолом юбки и под вечер вернулась к матери. Мать поблагодарила ее и выпила настой из «свежесобранных» трав. Она поправилась. Потому что девочка каждый день собирала и мыла в реке травы, в этот год проросшие лишь на том поле. А река уносила к морю красные блики. И селяне день за днем неспешно жгли тела погибших на поле воинов…
Хоффман рассмеялся. Он любил эту историю больше других. Диана улыбнулась в ответ. И безжизненная улыбка отразила пустоту невеселого смеха.
— Люди склонны верить предрассудкам, и скажи девочка матери после излечения, что трава всё та же, с поля боя, мать не простила бы ее. Решила, что та хотела ее отравить, и заболела бы вновь. Люди очень часто страдают от собственной мнительности и заболевают лишь из-за нервов, ожидания болезни или веры в проклятия.
— Глупо, — ответила Диана немцу, не прекращая своего очень важного занятия. — Не важно, сколько крови пролилось на траву. Главное, она целебна. А кровь, кстати, тоже обладает целебными свойствами. Потому выбор был оптимален.
— Ты всегда была и будешь на удивление прагматична, — усмехнулся Клаус и распахнул глаза.
Луна безучастно скользнула по его лицу призрачным светом, и в темноте серые глаза показались женщине бездной. Но она спокойно в них заглянула.
— Точно так же, как и ты, — с усмешкой ответила Диана.
Две бездны смотрели друг на друга, не вглядываясь. Они знали, что скрыто в этой темноте.
***
День сменяла ночь, вечер превращался в утро, Сансара неспешно и монотонно двигалась по кругу. Усадьба Вонголы была восстановлена, контракт с Хоффманом заключен, новое обмундирование доставлено в штаб, а у Хранителей наметился небольшой прогресс. Где бы ни вспыхивал военный конфликт, Хоффман всегда предлагал свои услуги первым. Вот уже десять лет как он руководил бизнесом почившего отца и торговал оружием по всему миру, заключая сделки с любым, кто готов был заплатить, и зачастую поставляя боеприпасы обеим сторонам конфликта. Но самым странным было то, что он будто всегда точно знал, где в скором времени начнутся боевые действия, и оказывался первым, кто предлагал свои услуги по поставкам оружия. И Хранители, знавшие, что нужно искать, обнаружили интересную закономерность: стоило лишь одному конфликту угаснуть, как разгорался новый, и Хоффман каким-то чудом оказывался в том районе с уже готовым к продаже товаром, словно знал не только когда люди возьмутся за оружие, но и какие товары понадобятся противоборствующим сторонам. Гокудера даже назвал его Аресом — греческим Богом Войны, развязывающим распри на Земле, но кличка не прижилась. Однако ситуация в мире и впрямь на удивление напоминала ситуацию с боссами мафии: Хоффман успел заключить договора почти со всеми, кто участвовал в войне кланов, и самым богатым семьям свои услуги предлагал первым, зачастую прибывая на их территорию еще до начала активных боевых действий. И это пугало.