***
За полчаса до встречи Савады Тсунаёши с улыбкой реальности ее увидел еще один человек. Человек, отчаянно не желавший ее принимать.
Мукуро точно знал, когда всё закончилось. Его злость испарилась в момент, когда сердце само собой пропустило удар. Видимых причин не было, его бой с Хибари шел почти на равных, разве что иллюзионист начал немного уступать, но то была вовсе не его вина — Туманы всегда слабы физически, а с иллюзиями этот одинокий дисциплинарный волк научился неплохо справляться. Правда, будь у Рокудо возможность начать глобальное наступление, ситуация могла бы перемениться! Но возможности не было — он ведь пришел сюда за Хоффманом, а не за этим пышущим ненавистью мстителем, зациклившимся на своем давнем проигрыше!
Муккуро ненавидел Хибари меньше, чем тот его, ведь в прошлый раз он победил, пусть и нечестно, а значит, ненавидеть проигравшего смысла не было. Но он был зол на комитетчика, и сейчас эта злость застилала ему глаза. Вот только… это было минуту назад. А после пропущенного удара сердечной мышцы злость исчезла.
Появилось нехорошее предчувствие.
Гокудера и Ямамото еще сражались, Тсуны видно не было, но Мукуро не было до них дела. «Где Наги?» Увернувшись от очередного удара, он создал реальную иллюзию — огромный шквал камней, которые комитетчику пришлось разбивать своими бесполезными железками. А дальше — бешеная скорость, ветер в ушах и единственная мысль в разом опустевшей голове: «Наги, ты ведь в порядке?..»
Он бежал так, словно по пятам гнались черти. Но их не было. Никого не было. Хоффман в этот момент покидал лес, Савада смотрел на пояс смертника, грозивший разорвать Киоко на тысячу частей, Хибари отбивал иллюзорно-реальные камни, Рёхей лежал без сознания. Кен всё еще гонялся за Франом, который не вырубал его, потому что это было хоть немного, но весело, да и раздражал его всегда этот противный тип, вечно утаскивавший самые вкусные продукты, вроде чипсов, оставляя маленькому иллюзионисту лишь холодный разбухший рамен. Чикуса дрался с парой охранников Хоффмана, которые отвлекли его от слежки за боссом. Хром… где была Хром? Почему ее не было там, где он ее оставил?
Мукуро сам не знал, почему мчался к лесу, а не туда, где должна была ждать иллюзионистка. Просто лес казался ему слишком темным. И интуиция, редко подводившая Туман Вонголы, шептала, что так не должно было быть.
Небольшой черный ящик, притаившийся в кустах у самого края леса, был раздавлен. На него словно упал сверху гигантский валун, не оставивший ни одной целой детали, ни единой живой ветки кустарника, ни малейшей заглушавшей работу видеокамер волны. Не осталось вообще ничего. И валуна тоже. Вот только до леса Мукуро не добежал — он не увидел раздавленного куста.
В поле что-то чернело, что-то гораздо более темное, чем лес; не дошедшее до него каких-то двухсот метров. Это что-то было укутано красивым покрывалом. Пурпур переплетался с желтизной и зеленью редких вкраплений чахлой травы, создавая дивный ореол, как мантия короля. Как колпак палача.
Не смейтесь, дети, когда гильотина скалится единственным зубом! Не улыбайтесь, глядя на черные провалы совсем не шутовского алого колпака! Не распахивайте с восторгом глаза, когда палач нажмет на рычаг! Через секунду мир станет алым. И для вас тоже. Ведь вы не сможете вымыть из глаз попавшую на память кровь.
Кровь растекалась алым морем, не желая возвращаться в плен сосудов.
Иллюзионист застыл на месте. Его бледная кожа стала серой. А затем он кинулся бежать, быстрее, чем когда-либо, и не заметил, как пальцы погрузились в такое теплое алое море.
— Прости, Мукуро…
Она еще дышала. Она еще улыбалась. Она еще могла назвать его по имени. Но сил на создание иллюзий уже не было.
Рокудо поднял девушку и прижал к себе. Пламя на слабом, таком слабом кольце вспыхнуло огромным синем факелом. Иллюзорные органы снова появились в искалеченном теле, кровь перестала вырываться из огромной, вмиг затянувшейся раны на спине. Новая, иллюзорная кровь наполняла вены, заставляя сердце биться.
Но Мукуро знал, что уже поздно.
Он опоздал, опоздал, опоздал, опоздал… Он опоздал!
Казалось, где-то вдалеке ухнула сова. Но совы спали, а ветер молчал.
— Почему?
Черный иероглиф дрожал на алой радужке.
— Я… не нашла Франа… времени не… было… — тихий, как шелест листвы, голос, прерывистое дыхание, полный нежности взгляд. — Тебя… могли ранить… Я обманула босса… не сдержала слово… пошла одна… Ловушка…
— Кто это сделал?
— Не знаю… дух? Не было… никого. Потом боль… ударили со спины… никого не…
— Наги…
— Не злись на босса, он… не знал, это я…
— Наги…
— Обещай… первый раз прошу о чем-то… обещай… Помоги боссу. Он… пожелал нам счастья.
Пальцы в алой влажной перчатке, еще не покрывшейся мертвой коркой, коснулись его щеки. Мукуро прижимал к себе получившую смертельное ранение, но еще жившую за счет иллюзий девушку, зная, что ее уже не спасти. И эти секунды в вечность не продлить.
— Не оставляй меня, Наги… Только не снова. Я не хочу быть один. Ты не имеешь права меня оставлять, слышишь? Я… я приказываю тебе жить. Ты же не ослушаешься меня, правда?
Холодные дрожащие пальцы с уже не увеличенными, забывшими о боли три дня назад суставами коснулись теплых, окутанных кровавой дымкой.
— Извини…
— Нет, Наги, ты не можешь…
— Я тебя люблю, Рокудо.
Она улыбнулась, и с рубиновой россыпью смешался единственный алмаз. Холодную щеку расчертила слишком горячая, слишком живая, единственная прозрачная капля.
— Я обещаю, Наги. Потому что я тебя…
Он не сказал. Не смог произнести, потому что увидел счастливый блеск в уже помутневших глазах и услышал ее последние слова. Слова, которые не мог перебить.
— Не грусти… улыбайся, Рокудо. У тебя… красивая…
Тишина.
— …люблю.
Он хотел верить, что первое и единственное признание услышали. Наги лежала у него на руках, такая хрупкая и невинная, как попавший под машину ребенок. Как котенок, повстречавший на своем пути хулиганов… Алые блики мутнели и покрывались мерзкой коричневой коркой. Он не хотел, чтобы они ее поглотили.
Медленно встав, иллюзионист двинулся прочь. За ним стелился карминовый шлейф. Мукуро уносил в никуда самое дорогое, что у него было. Любовь, подарившую жизнь и остановившую его часы в вечных сумерках.
Он улыбался.
========== 44) Бесконечность веры ==========
Комментарий к 44) Бесконечность веры
Вот и закончилась эта история. Спасибо всем, кто прочел ее, и отдельное спасибо моим героям, оставлявшим комментарии: без вашей поддержки Автору пришлось бы очень тяжело. Этот роман по популярности сильно отстает от других моих макси, но лично мне он кажется лучше остальных по двум причинам: здесь затрагиваются более сложные темы, и здесь улучшился мой стиль письма. До той планки, которую я себе поставила, мне еще как до Луны пешком, но все же прогресс заметен, и я этому рада. Постараюсь и дальше работать над стилистикой, если получится вернуться после отпуска. Неписец и проблемы со здоровьем вынуждают сделать длительный перерыв в фикрайтерской деятельности ТТ
В любом случае, я очень надеюсь, что этот роман подарил вам приятные мгновения и, возможно, мы еще встретимся в новых работах) Здоровья вам, удачи и взаимопонимания с окружающими! Не забывайте делиться впечатлениями от романа, я буду ждать ваших комментариев^^ ご幸福をお祈りいたします! (Желаю вам счастья!)
«Что значит „убить”?»
Вольфрам Фукс задал этот вопрос Хозяину через два дня после того, как Хибари открыл тому глаза на правду о Бьякуране Джессо и Деймоне Спейде.
«Что значит „убить”?»
— Ну… наверное, лишить человека жизни, когда он еще не должен умереть? — наивный ответ, впрочем, отчасти похожий на ответ юридического словаря, гласящего: «Убийство — это умышленное противоправное причинение смерти другому человеку».
— А если человек на пороге смерти, и врач производит эвтаназию, это убийство? — озадачил паренька призрак. Тот не ответил — призадумался.
— А если человек совершает самоубийство, это многим лучше убийства? Суицидник ведь тоже отнимает жизнь у того, что должен жить, пусть это и он сам.