— Лучше не надо, — пробормотал Савада, а девушка ухмыльнулась, и в следующую секунду ее рука по локоть погрузилась в скалу. Парень отпрянул от костра, карие глаза испугано забегали взглядом по наполовину исчезнувшей в сером камне руке, а с губ сорвался сдавленный хрип, отдалено напоминавший извечное испуганное «Хии».
— Ну так что? Всё равно нас никто не услышит, а я и так всё о тебе знаю: всю биографию, все мысли, что посещали твою голову, все чувства, что были в сердце… Давай я приведу всего один факт, и вопрос будет исчерпан. Что скажешь?
Повисла тишина, и Тсуне казалось, что его сердце стучит слишком громко — неестественно громко для звенящей напряженной тишины, залитой гулом пламени и стуком дождя, но обреченной на безмолвие. Секунда. Вторая. А затем Савада подумал, что лучше знать правду, чем теряться в догадках, и потому неуверенно кивнул.
— Ладно, тогда вот то, о чем знаешь лишь ты. Когда отец начал пропадать в командировках, ты на него безумно злился, и однажды в твоей голове промелькнула мысль, за которую ты до сих пор коришь себя.
Тсунаёши побледнел. Он замотал головой, не желая слышать продолжения, а на губах Лии вдруг расползлась жестокая, беспощадная усмешка, и она продолжила, вглядываясь в парня предвкушающим, насмешливым, но отчего-то холодным взглядом:
— Однажды ты подумал: «Если его с нами никогда не бывает, а мама плачет по ночам, когда он после недельного отпуска снова уезжает в командировку, лучше бы его вообще не было!»
Страшные слова замерли под сводами пещеры, озаренной кроваво-алыми сполохами. Тсуна вздрогнул, как от удара плетью, и сжался, обхватив руками колени. Губы парня задрожали, он качал головой, словно отказываясь принимать слова, когда-то давно вспыхнувшие в его разуме. Он пожалел о них буквально сразу, и чувство вины до сих пор душило парня, но самым страшным было не это…
— А самым страшным, — вкрадчивый женский голос вспарывал душу ржавым клинком. Беспощадно, — стало то, что когда Нана грустила из-за Ёмицу, или когда он, приезжая, портил тебе нервы, эта фраза всплывала вновь и вновь, но не словами, а смутным воспоминанием. И она не казалась неправильной. До прошлого года.
Савада вновь вздрогнул. Его глаза загорелись надеждой.
— В прошлом году, сражаясь с Ёмицу на битве аркобалено, ты простил отца, попытался принять его. И с тех пор это чувство не возвращалось. Ты уже не хочешь, чтобы отец исчез, Тсуна. Ты похоронил воспоминания в глубинах памяти. Но скажи, разве чувство вины так просто похоронить? Или, может, так легко принять грехи окружающих людей, простить их и смириться с ними? Думаешь, эти слова никогда не вернутся лишь потому, что ты единожды от них отказался?
— Этого не будет!
Парень вскочил и сжал руки в кулаки. В карих глазах вспыхнула решимость, которая и не думала гаснуть: впервые за этот вечер Савада Тсунаёши не сомневался в себе и в грядущем. Языки пламени бросали алые блики на полное уверенности лицо будущего босса Вонголы, а Лия вдруг рассмеялась. Снова. Но уже не весело. В ее голосе звенело отрешенное неверие.
— Как скажешь, Тсуна. Ты здесь главный, — отсмеявшись и подняв руки, словно сдаваясь, ответила она. Парень поморщился. — Но будущее неведомо никому, даже Книге Всезнания: в ней накоплены все знания мира, собранные в прошлом, и они пополняются ежесекундно, но будущее Книге неведомо. Поэтому я ничего не могу утверждать насчет того, прав ты или нет. Но я могу рассказать всё о прошлом, поэтому спрашивай что угодно — я отвечу на любой вопрос. Теперь ты в это веришь?
Тсуна поморщился и опустил взгляд на костер. Неспешно умирали в пламени сухие ветки, ласково лизал огонь мертвое дерево, а в воздухе распространялся приятный аромат горелой древесины — запах смерти, отчего-то не вызывавший отторжения.
А если бы на костре горела ведьма, запах смерти был бы мерзким?
— Верю, — пробормотал Савада, и его интуиция буквально взвыла, желая прогнать его из пещеры. — Значит, даже если я сейчас уйду, ты будешь рядом?
— Абсолютно точно. Пока контракт с Книгой заключен, Страж будет рядом. Но учти, выбросив Книгу, ты от нее не избавишься. У Стража три роли. Самое главное, он является связующим звеном, предоставляющим информацию Хозяину. Без Стража Книгу не прочесть: она покажется обычной книжицей без единой строчки. А побочная роль Стражи в том, чтобы охранять Книгу. Физическая оболочка, которую ты видел, не является ее истинной формой — на самом деле Книга Всезнания лишь астральная проекция бесконечности знаний. То есть, она словно призрак. Ее невозможно уничтожить. И этот призрак заточен в ту самую книгу, что ты держал в руках. Если физическая оболочка пострадает, например, ты ее сожжешь, то Страж вольет свою энергию в настоящую, призрачную Книгу, и у нее появится новое материальное воплощение. Это магия, но в подробности я вдаваться не буду, пока, по крайней мере. Ты лишь должен понять, что пока существует Стража, существует и физическая оболочка Книги. Если же Стражи не будет, Книга всё равно будет существовать, но лишь как призрак. Ну и добавлю, что Книгу Страж может брать в руки, хотя не может коснуться ни единого другого предмета, а потому, если ты ее выбросишь, я принесу ее назад. Контракт ведь заключен на крови, которая впиталась через страницы в саму суть Книги Всезнания, в ее призрачное естество, а значит, разорвать его ты не можешь, и Книга будет с тобой до самого конца. Потому я и сказала, что я твой самый надежный союзник. До момента твоей смерти никто не сможет завладеть Книгой, сама я уйти права не имею, ну и конечно же, я не лгу Хозяину Книги — все знания, что я тебе предоставлю, истинны. Это основа. Правда, я могу уклониться от ответа на вопрос, если ты не отдашь приказ отвечать. Форма приказа звучит так: «Мне нужно знание». Скажи эти слова, уточни, что именно хочешь узнать, и я обязательно отвечу, причем правду. А еще могу давать советы, но это уже на мое усмотрение — не всегда бывает желание помогать Хозяину, знаешь ли.
— А что ты хочешь взамен? — настороженно спросил Тсуна, всё еще не решаясь сесть обратно к костру и порой бросая на утонувший в дожде мир снаружи тоскливые взгляды.
— Всего ничего! — усмехнулась Лия и, всплеснув руками, ответила: — Грехи. Знания дают множество благ, а блага, как ни парадоксально прозвучит, ведут к грехопадению. Если ты станешь грешником, в итоге окажешься в Аду, если нет, тебя эта кара минует, но с нашей Книгой слишком трудно остаться праведником. С другой стороны, знания должны вести к процветанию человечества, его техническому прогрессу и улучшению уровня жизни, вот только, помнится, куда чаще Книгу использовали для разжигания войн, захвата власти, покорения неизведанных земель и создания смертоносного оружия. Так что на первый взгляд очень полезная вещь в итоге приводила мир к краю гибели. А когда мир оказывается на пороге самоуничтожения, грехам человеческим нет счета: они плодятся в геометрической прогрессии и даже быстрее. Мародерство, убийства, насилие и жестокость, предательство, ложь, блуд, лень, уныние, зависть… Им нет числа, когда Хозяин Книги начинает падение в пропасть греха.
— И всё? Как-то мало ты хочешь получить за знания: я ведь могу не стать разрушителем мира, и ты вообще ничего не получишь…
— Je demande de pardon!* А кто сказал, что эта плата идет мне? Я лишь Страж, оберегающий Книгу, не более, — Лия рассмеялась, но тут же замолчала и, вздохнув, пояснила: — Цена только кажется малой. На самом деле, с каждым полученным знанием Книга всё больше будет завладевать тобой, а когда она полностью тобой овладеет, начнется грехопадение. Ты станешь ленив, возжаждешь власти, а абсолютное знание подтолкнет к гордыне. И за это ты будешь наказан. Но ты, конечно, можешь попытаться этого избежать — выбора-то у тебя всё равно нет. Только вот получится ли? Если нет, твоя душа в итоге будет принадлежать Аду, причем есть один милый пунктик. Хозяин Книги Всезнания, попавший единожды в Ад, из него уже не выберется — перерождение для него не наступит даже после искупления грехов. И он станет вечным рабом демонов Преисподней. Незавидная участь, учитывая, как они любят мучить своих пленников.
Лия улыбалась, но в глазах ее застыла тоска. Глядя в мерно горевшее багровое пламя, она молча прислушивалась к шуму дождя и словно не слышала его — печаль в ее глазах сменилась пустотой. Монотонной, беспросветной, неизбежной.