— Девятый тут ни при чем! — воскликнул Тсуна и вскочил.
— Правда? — следя за ним немигающим взглядом будто застывших в арктическом холоде глаз, усмехнулся немец. — Но Вы его наследник, и о семье должны были думать до того, как приходить сюда. Итак, Вы меня оскорбили, не собираетесь приносить извинения и нарываетесь на драку. Как мне это расценивать? Как попытку покушения на мой бизнес? Хотите захватить уже завезенные на склад товары без оплаты? Вонгола так низко пала, что решила ограбить даже старого партнера?
— Да о чем Вы говорите?! — Шаг назад, и Тсуна, запнувшись о диван, рухнул на него. — Вы с ума сошли?!
Хоффман поднялся и, сложив руки на груди, холодно бросил:
— Это похоже на никчемную попытку «шестерки» завоевать положение, выслужившись нечестными методами. Похвально, Вонгола Дечимо. Но бесполезно. Я предвидел неприятности, потому хоть и сообщил дону Тимотео о том, что товар уже на складе, завозить его не спешил. Вы действуете от своего лица или от его, но покрываете босса, и скоро мне ждать новый налет на мои владения?
Каждое слово немца буквально впечатывало Саваду в диван. Фукс сказал бы ему, что Хоффман простой ритор, что его речь зияет логическими несостыковками и провалами, что разбить его выводы не составит труда, но Фукса рядом не было. Зато рядом был его соотечественник, даже не старавшийся выстроить безупречную речь. Он подавлял оппонента количеством слов, абсурдными обвинениями и абсолютно уверенным в собственной правоте тоном. И Тсуна не мог возразить. Только вот он еще не понимал, почему немец не отпустил его с миром, а завел этот бессмысленный монолог…
— Вы пришли на мой склад, развязываете ссору, называете меня безумцем и хотите выйти сухими из воды. Этот конфликт не может пройти даром для Вонголы. Я требую компенсации, теперь вы не отделаетесь простыми извинениями. Ах да, и, конечно, такой человек в роли наследника будет обузой для семьи. Стоит сообщить об этом Девятому…
Хоффман на секунду прикрыл глаза и собирался было продолжить речь, как вдруг в руках Гокудеры Хаято появился динамит.
— Не смей так говорить о Десятом! — крикнул он.
Тсуна не заметил ухмылку, скользнувшую по губам торговца оружием. Он просто кинулся к другу, пытаясь его остановить, но подрывник лишь закричал:
— Джудайме, отойдите, я не позволю ему Вас унижать!
— Гокудера, не надо!
Двое охранников, прибежавших на крики, тут же достали оружие, но Хоффман махнул рукой и пистолеты были опущены.
— Такая реакция говорит о том, что я прав, — с усмешкой бросил немец. — Сильный босс защищает себя сам, слабого защищают подчиненные.
— Да как ты!..
— Гокудера!
Секунда, и динамит полетел в Клауса Хоффмана. Вторая, и Ямамото, мгновенно обнажив меч и перепрыгнув через диван, срезал фитили со всех зарядов. Бесполезной горкой мусора упали на бетонный пол не собиравшиеся уже взрываться динамитные шашки. Хоффман нахмурился и щелкнул пальцами. Дверь за его спиной распахнулась, и охранник, явно куда более тренированный, чем двое, встретившие Хранителей перед зданием, вошел в комнату. Он вел перед собой девушку, чьи руки были связаны за спиной, а ноги связаны длинной веревкой, позволявшей ей идти, но сковывавшей свободу движений. Рот ее затыкал кляп, а в огромных, полных ужаса медовых глазах застыли слезы. Тсуна вздрогнул. Отпустив мгновенно замершего Хаято, которого держал за руки, он чуть не упал. Просто колени подогнулись. Сами собой. Но Тсуна всё же сумел устоять.
Сасагава Киоко не плакала, хотя явно готова была в любой момент разрыдаться. И виноват в этом был тот, кто не сумел ее защитить.
— Разведка доложила, что Вонгола Дечимо в городе, — холодно и словно отстраненно сообщил Хоффман и по-кошачьи мягко приблизился к заложнице. Ствол пистолета, направленный ей в затылок, казался Саваде гремучей змеей, способной в любую секунду совершить рывок. И потому он не двигался.
— Я ожидал подвоха и приказал проследить за оставленной вами в городе девушкой. И когда вы явились на мою территорию, приказал привести ее сюда. Мне не нужны конфликты с Вонголой, однако вы первые напали на меня. Потому я вынужден прибегнуть к этому козырю. Либо вы меня отпускаете, и я покидаю здание, либо мозг этой девочки украсит пол моего склада.
Медленно и плавно Хоффман вытащил из кобуры, до сих пор скрытой пиджаком, пистолет. Встал рядом с охранником за спиной Киоко. А затем снял оружие с предохранителя и приставил дуло к виску девушки.
Киоко вздрогнула и умоляюще посмотрела на Тсуну, а тому показалось, что через него пропускают заряд в двести двадцать вольт. Его поджаривали на электрическом стуле, а он не издавал ни звука и лишь смотрел в глаза девушки, которая была ему дорога. Слишком дорога. Дороже чего бы то ни было. Вот только он понял это слишком поздно. Когда в ее висок посмотрела девятимиллиметровая бездна Преисподней.
— Сейчас мы уйдем, — тихо, вкрадчиво и абсолютно спокойно сообщил Хоффман. — Комната снабжена микрокамерами слежения, выводящими происходящее в реальном времени на мой дисплей. — Он поднял левую руку и продемонстрировал хранителям часы с крупным жидкокристаллическим экраном, вместо времени показывающий всё происходящее в комнате.
Тсуна сглотнул. Гокудера сжал кулаки, Ямамото бегал взглядом по комнате, пытаясь отыскать камеры, но не замечал их.
— После того, как я покину комнату, вы должны в течении десяти минут оставаться на месте, иначе я убью эту девочку. Десяти минут мне хватит, чтобы отъехать на безопасное расстояние. После этого я ее отпущу, а вы подберете. Не преследуйте нас.
— Где гарантия, что вы ее не убьете? — едва сдерживая злость, спросил Хаято, а немец саркастично усмехнулся.
— Нигде. Но я торговец и дорожу своей репутацией. Потому сделки всегда выполняю на высшем уровне. Итак, договорились?
Повисла тишина. Все ждали решения Савады, а он пустым взглядом смотрел в глаза Киоко и не мог выдавить из себя ни слова. «Это я виноват, я виноват, я виноват…»
— Договорились? — повторил немец и несильно надавил пистолетом на висок девушки. Киоко склонила голову, и Тсуна, запинаясь, прохрипел:
— До… говорились.
Его губы беззвучно прошептали: «Прости, Киоко-чан», — и девушка предприняла слабую попытку улыбнуться. Кляп не дал ей этого сделать, но в медовых глазах застыла благодарность и желание поддержать друга, вот только Тсуна не заметил, что там промелькнуло и еще одно чувство. Куда более сильное и важное.
— Отсчет пошел, — бросил торговец и лаской скользнул за дверь, прикрывая отход связанной девушкой. Охрана покинула комнату следом за ним, и топот ног, донесшийся из коридора, сообщил оставшимся в зале хранителям, что Хоффман спешно покинул здание.
В воцарившейся тишине Ямамото посмотрел на часы и поморщился. Оставаться здесь не хотелось, но и подставлять Киоко под удар он не мог. Вот только инстинкты шептали, что надо уходить…
— Тсуна, что будем делать? — осторожно спросил он, вернувшись к осмотру комнаты, но не двигаясь с места.
— Я… простите, — прошептал Савада и опустился на колени. В карих глазах блеснули слезы, но на грязный бетон не упали. Тсуна зажмурился и шумно выдохнул. Он пытался прогнать из мыслей образ Киоко, так преданно смотревшей на него, будто он был единственным лучиком света в беспроглядной мгле. Ведь Савада понимал, что на самом деле это он принес в ее мир темноту.
— Глупый маленький мальчик, — тихо сказала Лия, и Тсуна вздрогнул. — Ты ошибся. Пошел на поводу у эмоций. Не пожелал понять, что знания бесполезны, если их не подкрепляет логика. Скажи мне, ты вынес из этого всего урок?
— Я подставил… всех… Киоко… старшего брата… дедушку Тимотео… всех…
— Точно так. Но скажи, ты хотел этого?
— Нет! — Тсуна вскинулся и посмотрел на Лию полными немого ужаса глазами. — Я не хотел, я…
— Ты сглупил, — вынесла вердикт призрак и присела на пол рядом с Хозяином. — Скажи мне, сначала надо думать или делать?
— Ду… думать…
— А эмоции надо подавлять или надо вестись у них на поводу?
— Пода… влять…
— И кому в первую очередь нельзя верить, Тсуна? Кто может подвести в любой момент, хотя кажется, что никогда не подведет?