Отрешенно улыбаясь, Тома нехотя приподнялась.
– Если хочешь, чтобы за тебя отвечал он, – тихо, но четко заявил я, – продолжай в том же духе. У меня сейчас была возможность сбежать. В следующий раз я ей воспользуюсь.
– Чапа! – В шепоте Томы не спадал восторг. – Он назвал меня по имени!
– Бред.
– Неправда! Гляди. Смотрик, как меня зовут?
Парень молчал, перебегая безумными глазами с меня на Тому и обратно.
– Ну? – подбодрила Тома. – Не бойся! Скажи еще раз!
– Тома, – выдавил он, в отчаянии оглянувшись на дозорного.
Тот начал проявлять к нам повышенный интерес.
– И медведя можно научить кататься на велосипеде, – буркнул я. – Смотрик – человек, не собачка. Гортань обычная. Услышал, повторил. Делов-то.
Увидев, как страж грозно приподнимается, Смотрик первым юркнул назад в пещеру.
Мы скорбно побрели за ним. Страж злобно рыкнул из своего защищенного каменного закутка. Не то за разговорчики, не то за обломанное кино. Жаль, нам с Томой не светит дежурство на выходе. Если только лет через…
Даже думать не хочется. Дежурство – почетная обязанность высокоранговых. Именно для того, чтобы подобные нам чего-то не натворили. А если бы не страж…
Давно в голове сидел план: разматываю пращу, пробиваю голову дозорного камнем, и – свобода!
Нет, полет камня невозможен – из пещеры место дежурного едва просматривается сквозь колоннаду сталлагнатов. Чтобы увериться в попадании, нужно выйти наружу и снимать с ноги-раскручивать-запускать у стража на виду, прямо в морду. Вой тревоги поднимет стаю раньше, чем вылетит камень. То же с нападением врукопашную. Ни со спины, ни спереди не успеть. Был бы у меня меч…
И что? Появился бы шанс победить в прямой схватке, не больше. Поднять тревогу противник все равно успеет.
Опередив Тому, я вновь насупленно улегся в середину. Тома заняла место с другого края и укоризненно-мстительно сощурилась, словно я злой бабайка, отобравший у ребенка игрушку. Но, во-первых, я не бабайка, и злым бываю очень редко. Во-вторых, Смотрик не игрушка. В-третьих, Тома давно не ребенок.
Так заснули окончательно, усталость трудного дня взяла свое. И ничего не снилось, кроме черноты, пустоты и страшного одиночества.
Глава 6
Можно ли считать праведников таковыми, если, попав в рай, они наслаждаются своим положением – в то время как грешники мучаются в аду? Тогда они не праведники. А если не наслаждаются, если тоже мучаются, пусть из сострадания… то какой же это рай? А если это не рай… то они тем более не праведники, раз уж туда попали! Такие мысли лезли, когда я смотрел на своих подопечных. Недовольные чрезмерной заботой, ощущаемой как вмешательство в личную жизнь, открыто они не возмущались. Даже Тома молчала, делая вид, что все по-прежнему. И ну ничегошеньки не происходит.
Наступивший день у стаи был праздничным. У нас с Томой – разгрузочным. Никто никуда не собирался. Ели, спали, грызлись между собой за остатки мяса. Наша напряженная троица валялась в своем углу в установившемся порядке – со мной в середине. Я следил за Томой и Смотриком, они не оставляли без внимания меня. Но я знал: развернуть знамена можно только идя против ветра. Меня не сломить. Они это видели.
Надолго ли такое затишье?
Днем из-за лакомого куска печени подрались Гиббон и Жлоб. Впервые я видел, как два громадных самца смотрели на другого как на врага, не соперника. Задние ноги скребли когтями камень, передние готовились рвать и убивать. Но едва выстрелившие навстречу друг другу тела сцепились…
– Гррр!
Туша вожака прилетела чугунным ядром из пушки, и оба немаленьких гамадрила разлетелись в стороны. Вот это силища. Вот это опыт. Вот это истинный лидер, пекущийся о своем небольшом народце. Не приведи судьба однажды связаться с несусветной горой мощи, не зря занимавшей высокое положение.
Больше ничего интересного не произошло. Сыто порыгивая, к вечеру довольная стая расползлась по местам. Детишки утихомирились, взрослые с наслаждением урчали, переваривая казавшееся неперевариваемым. Лежа на спине, я поочередно поглядывал на своих взвинченных соседей. Они напоминали влюбленных, которым предстоит долгая разлука. Которых тянет друг к другу… но обстоятельства, в лице злобного коварного меня, против. Они хотели быть вместе и не могли. Потому что я – против. Действительно против.