Фонтаны журчали на разные голоса, птицы вторили фонтанам, а бабочки, что кружились над клумбами, старались удержаться в колорите высаженных там цветов.
Господин оракул встретил Кору в вестибюле. Он стоял, опершись ладонью о белый бок мраморной Венеры.
— Кора, милая, — сказал он. — Как радостно и трогательно тебя увидеть вновь!
Оракул удивил Кору. И не столько странным приветствием, как тем, что оказался нестарым человеком, лет тридцати пяти, аккуратно, по местной моде, причесанным и одетым. Одна прядь была покрашена в голубой цвет и, завитая, падала на правый глаз — ну точно, как у знаменитого певца, имя которого Кора, к своему стыду, забыла.
— Мне очень приятно, — сказала Кора, направляясь к оракулу и протягивая руку. — Но я не помню, когда мы встречались.
— Ах, Кора, Кора, — укоризненно произнес оракул, улыбаясь лукаво и добродушно. Был он неестественно гибким, словно вместо костей в нем находился упругий резиновый костяк. — Мы же были дружны в прошлой жизни, в конце двадцатого века… Ты была императрицей Жозефиной, а я маршалом Фошем.
Несмотря на ограниченные знания в истории, Кора сообразила, что ее морочат, ибо оракул сам никогда ничего не читал, кроме детективов Чейза и Шейнина.
— Ах, извините, — Кора подхватила тон оракула. — Как я могла запамятовать! Вы же взяли Бастилию и подарили мне открытку с ее видом!
— Не Бастилию, — поправил Кору оракул, — а Измаил. Но разве это столь важно?
Он жестом пригласил Кору в голубую гостиную.
Стены, потолок и даже пол этой обширной комнаты были стеклянными; за стеклами находился слой воды, подсвеченный голубыми лампами. В воде плавали рыбки и головастики. Зрелище было впечатляющее и не лишенное приятности.
Посреди пола чернело круглое отверстие диаметром в три метра.
— А вот и провал, — ласково произнес оракул.
Незаметно для окружающих, но, разумеется, не от быстрого взора Коры, он нажал носком ботинка на кнопку, чуть выступающую из пола у двери, и из черного колодца вырвался клуб голубого дыма.
— Адские силы, — легко и почти весело заметил оракул. — Именно в них я обретаю способность видеть будущее.
Он указал на золотой треножник, на котором лежала подушечка, и Кора поняла, что именно там он восседает.
— А где вторая кнопочка? — спросила Кора.
— Какая кнопочка? — насторожился оракул.
— На которую вы наступите, чтобы дым прекратился, — и Кора показала на первую, у двери.
— Ах, это не имеет никакой связи, — сказал оракул. — Кстати, я забыл представиться. Обычно меня зовут моим мистическим именем Амитаюс, то есть Будда вечной жизни.
— Кора Орват, агент ИнтерГпола, — представилась Кора. — А у вас есть настоящее имя?
— У меня сотни имен, и все настоящие. Но друзья детства звали меня Оливером. Оливер Джадсон — в этом что-то есть!
Он уселся на треножник возле провала. Кора обернулась в поисках какого-нибудь стула.
— Тебе придется постоять, подруга моей предыдущей жизни, — сказал Амитаюс. — В моем присутствии никто не садится.
— В предыдущей жизни, — заметила Кора, — ты был куда лучше воспитан.
— Ты меня неправильно понимаешь, — ответил Будда вечной жизни, — субъективно я хотел бы, чтобы ты сидела или лежала в моем присутствии, а я стоял бы или лежал у твоих ног. Но мое положение обязывает меня к превосходству над тобой. Не сердись, моя милая, я ничего не могу поделать с общественным мнением. Здесь не только стены, здесь и потолок имеет глаза и уши. Мы живем в отсталом, пронизанном суевериями обществе.
Кора, конечно же, могла бы сесть и на пол, но ее сейчас интересовали не вопросы этикета, а факты. Идея о смерти Тесея во время ВР-круиза, судя по показаниям его тетки Рагозы, исходила именно из этой голубой гостиной. Кто-то должен был принести ее сюда. Вряд ли она родилась в воображении оракула, которому хотелось набить себе цену. Но ничего нельзя исключать. Так что Кора продолжила разговор стоя.
— Уважаемый Будда, — сказала она, — я пролетела половину Галактики, чтобы насладиться лицезрением вашего мастерства.
— Что это означает?
— Я хочу, чтобы вы предсказали мне судьбу принца Густава.
— Невозможно, — улыбнулся оракул.
— Почему?
— Потому что я могу предсказывать судьбу лишь вам или вашим близким. Предсказания по заказу на других — порочны, неэтичны и, главное, лживы. Иначе ко мне прибегали бы соседи по квартире, соперники в любви и всякая преступная шантрапа.
— Почему же дама Рагоза узнала от вас судьбу Густава?