«В конце концов, какая разница, – подумал он, – сейчас или чуть позже».
– Увы, я не смею обедать в твоём доме. Мы передвигаемся скрытно, стараясь, чтобы ни одна живая душа не узнала. Знай мы, что встретим здесь человека, обошли бы долину широким кругом. Но… мы здесь, а ты нас видел, – мрачно закончил эльф.
– Да что вы, судари! – всплеснул руками крестьянин. – С кем новостями-то делиться? До Хеннига-то, почитай, цельный день идти! А и были б соседи рядом – сроду не приучен языком молоть без дела!
– Ты не понимаешь, – перебил его Эннареон. – Мы должны быть полностью уверены, что ты никому ничего не расскажешь.
Каждое слово прозвучало медленно и значимо.
За столом воцарилось тягостное молчание. Есть уже никому не хотелось, как ни дразнились ароматами приготовленные кушанья. Балик медленно встал и качнулся назад:
– Я… я… судари милостивые, да что ж это такое делается?! Что же вы это такое удумали? Да я никому…
– Прости, если можешь. – Эннареон тоже вышел из-за стола. – У нас нет выбора.
Балик хотел убежать, но страх парализовал его волю, и всё, что он мог – это пятиться потихоньку от эльфа, с ужасом глядя на спутников, принёсших ему беду.
– Прошу вас, милостивый государь, – взмолился он снова. – Пощадите!
– Я не могу, – тихо ответил Эннареон, медленным движением вынимая клинок.
– О, нет! – воскликнула Лисси с ужасом в голосе. – Не надо, Эн!
Эннареон не обратил на девушку ни малейшего внимания. Меч холодно блеснул, легко выскальзывая из ножен, и это придало крестьянину сил. Слабо вскрикнув, он бросился вон из дома. Эльф с друзьями рванул за ним, через огород.
Увидев торчащие в земле вилы, Балик рывком выдернул их и обернулся:
– Я… я буду защищаться! – Он вскинул руку с вилами, метя Эннареону в голову.
Но эльф коротко взмахнул мечом, и у крестьянина остался лишь обрубок древка. Железный наконечник с глухим стуком упал оземь.
Балик понял, что настал его последний миг, и рухнул на колени, заливаясь слезами:
– Прошу… сударь… не убивайте… молю вас!..
Эннареон занёс меч для удара, но вдруг прервал замах. Взгляд его зацепился за пучок травы, который бедолага Балик примял коленом.
– Есть другой выход! – радостно проговорил эльф, неуловимым движением вкладывая клинок в ножны.
Крестьянин, уже успевший проститься с жизнью, посмотрел на него снизу вверх невидящими глазами.
– Правда? Какой? – спросила Альрин.
– Взгляни, – Эннареон указан на траву, росшую под ногами. – Это же яснолист! – и, увидев непонимание на лицах друзей, добавил:
– Из него можно приготовить отвар, выпив который, человек засыпает. Причём надолго: на месяц, а то и на два!
– И что с того? – нахмурился Эллагир.
– Балик уснёт, – довольно заключил эльф. – А мы за месяц уйдём далеко отсюда.
– А с голоду он не помрёт во сне? – уточняюще осведомился Тангор.
– Конечно нет! – Эннареон даже рассмеялся от облегчения: мысль об убийстве ни в чем не повинного создания претила ему. – Во сне время замедляется. Он проснётся зверски голодным, понятное дело, но живым и здоровым.
– Вы… вы сделаете это ваше снадобье для меня, милостивый государь? – дрожащим голосом спросил Балик. Осознание действительности мало-помалу вернулось к нему, и в глазах вновь замерцал огонёк надежды. – Вы позволите мне… жить?
На приготовление отвара ушло от силы полчаса. Всё это время спутники обменивались короткими, ничего не значащими фразами. Разговор не клеился: сказывалось недавнее напряжение. Балик вовсе сидел молча, изредка вздыхая и внимательно следя за каждым действием эльфа.
– Готово! – объявил Эннареон, вдыхая аромат над жаровней.
– Уверен? – тихонько спросила его Альрин. – Что-то я не припоминаю такого декокта. Хотя чародеям про зелья читают лишь краткий курс, мы же не целители…
– Не беспокойся, – ответил эльф, переливая отвар в большую кружку. – Я знаю, что делаю.
Он подал кружку Балику. Тот осторожно, будто за край пропасти, заглянул в неё и принюхался.
– Пахнет мёдом и яблоками, – удивлённо объявил он. – Вишь ты, а на вид обычный сорняк. Слава Создателю, что я не успел их выполоть!
– Это – запах твоих сновидений, – улыбнулся Эннареон.
Крестьянин несмело улыбнулся.
– Пей, – проговорил эльф. – Приятных снов, и прости за все неприятности, что мы тебе причинили.
– Да ладно, – слабо махнул рукой тот. – Могло ведь быть и хуже! – крестьянин покосился на эльфов меч.