- Сир! - хором откликнулись они, поспешно подымаясь и подбегая к нему.
- Лелик, Рулли... Есть у меня к вам приказ, солдаты. Вернее - просьба. Каждый отберите по надежному бойцу с хорошим слухом...
- Сир? - также синхронно удивились парни, - С хорошим слухом? Сир?
- Оглохли, что ли, головобрюхие? С хорошим слухом. Не с таким как у вас, а именно что с хорошим ... чтобы издалека могли выстрел различить. Мили за три. Пусть выдвигаются на милю вдоль болота, - справа и слева. Маскируются, чтоб их там леший не нашел. Если что услышат, - хоть один щелчок, - дают ракету, красную. Пони пусть стоят седланные, оба пулемета, - готовые к бою, как увидите ракету, так сразу - по седлам, и вперед... Вопросы есть?
- Никак нет, сир!
- Тогда ступайте...
Майло вздохнул про себя. Это был риск, что и говорить. Но если ему нельзя выдвигаться далее в квадрат просто так, это не значит, что нельзя реагировать на выстрелы. Тем более, если считать, что все выстрелы за Топью будут произведены по его взводу! Тогда уж точно надо будет... пресечь, отреагировать как-нибудь, словом. А кто сможет доказать обратное?..
Однако на сердце у сержанта было очень неспокойно.
Глава шестая.
Сырой темный подвал, ранее принадлежащий крупному виноторговцу, много лет простоял бесхозным. После реформ старого короля Нессандра по стране были введены новые акцизы на спиртное, а затем и пресловутый "Трезвый Закон", и это, вкупе с большими долгами по краткосрочным кредитам, доконало винного магната, - задолго до того, как вошло в широкое обращение электрическое освещение. Поэтому сейчас, когда здание и соответственно, подвал, заняло губернское отделение RSE, здесь пришлось наскоро проводить свет, - шесть газовых рожков на стенах не осветили бы подвал должным образом, даже будь к ним подведен, как встарь, газ. Дайтон брезгливо поморщился, - он терпеть не мог такие помещения, холодные, темные и пахнущие плесенью. Шагнув за порог, генерал отстранил высокого громилу в сержантской форме, не слишком-то почтительно отдавшего честь и придерживающего на локте уже знакомый Дайтону пистолет-пулемет с магазином в рукоятке и большим цилиндром глушителя. "Где, прости меня Единый, где Нэд умудрился набрать столько таких уродов?!"
Генералу активнейшее и с самого начала не понравились сотрудники RSE.
Покойный Эйрхарт и его братия у Дайтона тоже восторга не вызывали, - но внушали уважение рвением и тихим профессиональным упорством.
Да и вообще, были какими-то ... привычными, что ли.
Эти же больше смахивали на скоробогатых купчиков-выскочек, сколотивших капиталец непонятно какими сомнительными делишками и которых, конечно, в гильдию-то зачислили честь по чести... А вот на праздничный ужин ко двору гильдейского Главы звать не спешат.
Отличия лежали, казалось бы, в области мелочей, - скажем, сотрудники "старой" тайной полиции обычно носили добротное и удобное, но не броское цивильное платье, которое приобретали сами на выделенные казной суммы. Офицера RSS невозможно было представить себе без галстука, трости и хорошего портфеля тисненной кожи. У них редко имелось при себе личное оружие, а если имелось, то компактное и сравнительно маломощное, да и разглядеть его в плоских оперативных кобурах под одеждой было практически невозможно. В этой связи сержанты и офицеры RSE, в их полувоенном обмундировании с системой ремней, стеганных свитерах защитного цвета, летных кожаных куртках и заправленных в подкованные ботинки свободных брюках с накладными карманами смотрелись, как сборище отпетых боевиков из горского клана. А то и вовсе отрядом подручных сумасшедшего негодяя из низкопробного синематографа.
К тому же, все они носили тяжелые армейские пистолеты .455 калибра в открытых кожаных кобурах, а сержанты, вдобавок, - комично-страхолюдные восьмидюймовые ножи в стальных ножнах на плечевом подвесе. Дайтон не видел эти ножи вынутыми из ножен, но готов был поспорить, что они имели крупную пилу на обухе и глубокое ребро жесткости, ошибочно называемое "кровостоком".
В всей организации явственно витал душок дешевой скороспелости, преобладания формы над содержанием. У сержантов рожи были прямо-таки разбойничьи, как на подбор, а следователи и аналитики вели себя в неприятном, лакейском, и в то же время подспудно презрительно-насмешливом духе. Причем, было совершенно непонятно, чем вызвана вторая составляющая, - вроде бы, и не тем, что он простолюдин (среди "катээшников" тоже как-то не заметно было переодетых принцев), и не тем, что ставили себя выше армейца, - как ни крути, а Дайтон теоретически мог в любой момент кликнуть дюжину гренадер с улицы, и вздернуть любого из них на ближайшем фонаре, причем объясняться пришлось бы исключительно с одним Нэдом. Скорее же всего, им просто категорически не нравился этот внезапный визит, и считая его тупым дуболомом, они пока недоумевали, чего же ему надо. От чего и злились.
Дайтон чуть пригнулся, чтобы не задеть одинокую лампочку без плафона, свисающую прямо на проводе с потолка, обошел гигантский пустой бочонок и подошел к недавно, судя по свежей краске на металле, зарешеченному углу в глубине помещения.
- Сир, прошу вас, соблюдайте осторожность, сир, - негромко предупредил второй из сержантов, не убирая руки с клапана поясной кобуры, - Два дня назад он так же лежал, будто без чувств, а потом выбил челюсть следователю и сломал руку его помощнику...
- Благодарю вас, сержант, - сухо ответил генерал, внимательно разглядывая сквозь решетки пленника.
Парень, полулежащий на грубо сбитых нарах, был одет лишь в одни короткие бумажные штаны и резиновые тапки на босу ногу. Правильные черты худого лица, светлые, хотя и очень грязные волосы, крепкие канаты мышц под туго натянутой кожей, - похож на спортсмена или циркового акробата. Руки до локтя, лицо и шея загорелые почти дочерна, остальное тело, - белое, как молоко. Знакомый "колер", - это когда по две недели "на боевых" форменку не снимаешь. Не красавец, и не урод. Одень этого мальчонку в серую тужурку мастерового с цеховым значком, картуз, широкие брюки и грубые башмаки, Дайтон не обратил бы на него ни малейшего внимания на улице, - заурядное лицо, молодой представитель рабочего класса, никакой аристократичности, конечно, но и спина прямая, без малейшей привычки к раболепию, каковая, увы, не редкость еще среди крестьян, особенно батраков, словом, - здоровый городской парень, каких тысячи.
Так, что это тут у нас, - ногти на обоих руках посиневшие, а пальцы - опухшие... А на правой руке трех ноготков и вовсе нет, вместо них пятна почерневшей крови. Что еще? На руке следы уколов. И на бедре. И на животе... Кололи, значит, дрянью, вызывающей страшные судороги и спазмы мышц, одна сильнее другой. Очаровательно... Над губой характерные круглые синяки, - цепляли прищепки-электроды к деснам над глазными зубами и пропускали переменный ток.
Раз молчит, значит пошли уже на крайности, решил Дайтон, а сейчас просто делают паузу, чтобы фигурант чуть отдохнул и не дал, случайно, дуба от боли.
Санкцию на "применение спецсредств" мог дать только лично носитель Золотого Ордера. Эта мера, ровно как и смертная казнь, могла применяться лишь при Чрезвычайном положении и они являлись, по сути, синонимами в юридическом смысле. Умри "клиент" раньше времени под пыткой, - Король мог и спросить с носителя Ордера за это. Но не за смерть человека, а лишь за неквалифицированную работу, приведшую к потери драгоценной информации, унесенной покойником в мир иной.
- Сир, - откашлявшись, начал стоящий за спиной Дайтона начальник следственной группы, - Все же, я недоумеваю, чего вы хотели бы выяснить, сир...
Дайтон хотел выяснить лишь один важный лично для него момент, - что пленник жив, и что им занимаются. Сам факт, что тот все еще в Дэрге, удивил генерала до глубины души, отчего-то (а скорее всего, - от предсмертных слов Эйрхарта) он был уверен, что пленного немедленно увезут в Северный Замок Форноста или в пресловутый 6-й бастион крепости Аннуминаса, куда бросали политических преступников, после чего он исчезнет навсегда и бесследно. Однако своими мыслями со следователем, низкорослым человеком, лицом смахивающим на обмылок и со стетоскопом на шее, он делиться не хотел и не стал.