И в тот момент, когда Дадило в очередной раз хищно подобрался, сливаясь с комлем толстого дерева, замер и поднял оружие, Гжегож отреагировал соответственно, - мгновенно ушел за подмеченное секундой ранее укрытие, упер приклад карабина в плечо и приготовился снять его с предохранителя. Осторожно выглянул из-за края коряги, глядя сквозь упругие стебли папоротника на замершего вахмистра. Тот, не меняя позы, свободной рукой подал ему сигнал, - "Тревога! Впереди, два часа, полста", затем, утапливая спуск, бесшумно взвел курок ружья.
Это уже не шутки. Гжегож медленно сдвинул предохранитель вниз, напряженно вглядываясь в заросли на два часа, решительно ничего не углядел, но все равно осторожно перенес в ту сторону прицел, готовясь открыть огонь в любую секунду.
Дадило обернулся к нему, заметил его готовность, и еще раз подтвердив направление угрозы, мягко переместился так, чтобы освободить командиру линию огня. Гжегож подал вахмистру знак, и тот, чуть пригнувшись, пробасил в рукав, так, чтобы сложнее было определить, откуда исходит голос:
- Эй ты, добрый человек, в кустах который! Выходь на чистину, медленно, руки держи поднятыми, зброю брось или повесь на ремень. Будешь рыпаться, - стреляем.
С минуту в кустарнике не намечалось никакого движения, но затем там кто-то явственно ворохнулся, и Гжегож на этот раз точно определил, где именно. Мушка его карабина немедленно накрыла это место... Толстых деревьев там не было, только тонкие ветки и лианы, от пуль это не спасет.
- Шо сидишь, слышал, шо сказано, небось? - сварливо проворчал Дадило, - Ружье не вздумай подымать, а то враз гранату кину.
- Да будет вам. Чуть что, так сразу и гранату... - слегка насмешливо, хотя и заметно напряженно ответили из кустарника звучным молодым баском, - Вы бы хоть, на, сначала сказали, милсудари, кто вы есть, на, да с чем пожаловали...
- Мы, - "кто положено", да пожаловали, - "с чем приказано", - сердито ответил Дадило, - А вот ты мое терпение испытуешь, да судьбу свою заодно. Выходи, там и поговорим!
С боков уже зашли услышавшие голоса фланговые дозорные, низко пригнувшись, и не сводя коротких стволов мушкетонов с кустарника впереди. Теперь уже четыре темных отверстия смотрели в сторону "противника", готовясь в мгновение наполнить отделяющее от него пространство свинцом...
Неизвестно как, но невидимый собеседник понял, что дело оборачивается серьезно, и отреагировал разумно, оставив "лесные формальности". Ветки чуть хрустнули, раздвинулись, и оттуда, удерживая руки кверху, вынырнул высокий мужчина в зеленой куртке, перепоясанной кожаным ремнем с револьверной кобурой, коротких мягких сапогах и форменной шляпе с подстегнутыми полями. Черная борода топорщилась в добродушной улыбке, но голубые глаза внимательно смотрели в точности туда где прятался Дадило, перед этим цепко скользнув по силуэту левофлангового дозорного и укрытию Гжегожа, а короткий лесной рычажник висел поперек груди, прикладом чуть вверх к правому плечу. Даже с поднятыми руками подхватить и пальнуть, - доля секунды. Можно и в прыжке, коли сноровки достанет... А этому, - явно достанет с лихвой. Тот еще фрукт.
Однако тут Дадило неожиданно успокоился, слегка отвел ружье (хотя и не опустил совсем) и даже чуть высунулся из укрытия.
- Пан лесничий Милдерн, никак?
- Сударь вахмистр Дадило? - в свою очередь удивился лесничий, и незаметно сдвинул локоть так, что карабин просто повис поперек груди, - Сердечно рад вас видеть! Какими судьбами в коронных землях? Можно, я подойду поближе, коли так? Бомбы кидать не будете?
Дадило вопросительно глянул на Гжегожа, и убедившись в его согласии, обернулся к лесничему.
- Вы один, пан?
- Что ваш перст, сударь вахмистр.
- Тогда неспешно идите к нам, до этого вот кустика приметного...
Лесничий безропотно выполнил указания, и едва он дошел до помянутого кустика, как сбоку от него вырос из-за коряги правофланговый с мушкетоном наперевес, а с другой стороны осторожно подошел Гжегож.
Дадило вышел из-за своего дерева, и, еще раз приветственно кивнув лесничему, объяснил Гжегожу, указывая на того:
- Пан урядник, это королевский лесничий, пан Родженальд Милдерн. Мы с ним под началом пани ротмистра Ленски участвовали в поисках того самого дезертира, Холмса, которого...
- Понятно, - Гжегож внимательно посмотрел в лицо лесничего, но не заметил ничего подозрительного. Голубые глаза верзилы смотрели прямо, он больше не боялся и не метался взглядом по приближающимся бойцам, а вместо этого с любопытством изучал Гжегожа, который в давешней поисковой операции участия не принимал. Результат изучения верзилу как будто удовлетворил, и он приветливо улыбнулся уряднику.
- Здравствуйте, мастер Милдерн, - наконец сказал Гжегож, выдержав спокойный взгляд лесничего, - Придется вам, сударь, временно сдать оружие, и пройти со мной...
...Владек отреагировал на появление лесничего странно. Когда Гжегож и его "пленный" вышли ему навстречу, он вначале крайне неодобрительно дернулся, и хотел было выговорить Гжегожу за то, что тот оставил авангард без командира, но потом примолк, с секунду напряженно глядел в лицо лесничему, и, как будто не веря своим глазам, осторожно спросил:
- "Каланча"?! Милдерн?! Какими судьбами?!..
Лесничий вальяжно кивнул.
- Так точно, пан урядник. А вы, я погляжу, в офицеры выслужились?
Владек будто вспомнил, что со старым знакомым надо поздороваться, легко приподнялся и пожал протянутую лапу лесничего. Смотрел он на этого верзилу, как показалось Гжегожу, со странной смесью симпатии и ... опаски. Это было тем более удивительно, что Владек, вообще парень отнюдь не трусливый, сейчас являлся полным хозяином положения. С чего ему остерегаться одинокого лесничего, к тому же старого знакомого?
Владек и Милдерн отошли в сторонку от тропы, достали папиросы, щелкнули зажигалками, и вполголоса начали беседу, Гжегожу Тимошпильский лишь дал знак, что он свободен и к нему вопросов больше нет.
Спустя примерно полчаса (Гжегож вновь присоединился к авангардному охранению) Владек и Родж, вновь вооруженный, догнали его, и старший урядник, пропуская лесничего вперед, осторожно приостановил Гжегожа за плечо.
- В головах пусть Родж идет, и дорогу указывает, он тут каждое дерево знает. А ты прикрой арьергард лучше, и смотри, чтобы "ядро" не отбивалось...
Гжегож собрался было припустить в обратном направлении, на встречу с бойцами арьергарда, но в последний момент помедлил, убедился, что Родж и страхующий его Дадило удалились на достаточное расстояние, чтобы не слышать его голоса, и наклонившись к Владеку, вполголоса спросил, настороженно глядя тому в глаза:
- Что за мужик? И чего он тут делает?
Тимошпильский чуть заметно вздохнул и отвел взгляд.
- Служили вместе, в 32-м, в одном эскадроне разведчиками. Он тут по Лесничеству, что ж еще здесь делать... Работа такая.
- Ты ему доверяешь? - Гжегож привык верить своим предчувствиям, и сейчас видел невооруженным взглядом, - Владек вроде бы не боялся старого знакомца, но был встречей, тем не менее, не на шутку встревожен. И действительно, Тимошпильский ответил не сразу. С секунду подбирал слова, потом поморщился и даже как-то просящее глянул на Гжегожа.
- Он странный парень, Гжесь. Для своих он, - надежнейший из людей, типа каменной стенки, тут слов нет...
- А не для "своих"?
Владек кисло ухмыльнулся, и что-то недоброе промелькнуло у него в глазах.
- А "не для своих", он ... самоходная двуногая хана. Как взрыв фугаса. Весьма похоже, кстати, чисто внешне, по действию. И последствиям. Но хана верная, как солнышко с востока каждое утро. От него не уйти. И его ничем не пронять, - ни купить, ни убить... Ладно, не бери сильно в голову... нормальный он мужик, Родж. Да нет, просто, - отличный. И не волнуйся. Доведет нас до точки, а там видно будет...
Ничего не понявший Гжегож вздохнул про себя, и по непрошибаемому взгляду старшего поняв, что большего, видимо, все равно не добьется, мягким шагом двинул в противоположенную сторону, осуществлять командование отрядом, как ему собственно, и полагалось с самого начала.