Элиезер из Вормса сохранил тайную формулу, по которой можно создать Голема. Описание этой процедуры занимает двадцать три столбца в томе ин-фолио и требует знания «алфавита 221 ворот», который надо повторять над каждым органом Голема. На лбу у него надо начертать слово «эмет», означающее «истина»; чтобы уничтожить глиняного человека, надо стереть первую букву — останется слово «мет», означающее «смерть».
Гриф
«Крылатыми чудовищами» называет грифов Геродот, повествуя об их постоянной войне с одноглазыми аримаспами; почти столь же кратко описывает их Плиний, упоминая об их длинных ушах и изогнутом клюве, однако считая их «чистым вымыслом» (X, 49). Пожалуй, самое подробное описание мы найдём у предполагаемого сэра Джона Мандевиля в главе 85 его «Путешествий»:
Из этой страны (Турции) совершают путешествия в Бактрию, где живут злобные и коварные народы, и в том краю есть деревья, дающие шерсть, как если бы они были овцами, и из неё делают одежду. Есть в этом краю «ипотаны» (гиппопотамы), которые живут то на суше, то в воде, они наполовину люди, наполовину лошади и питаются только человечиной, когда удаётся её раздобыть. Ещё водится в этом краю множество грифов, больше, нежели в других местах; некоторые говорят, что у них перед туловища орлиный, а зад львиный, и это верно, они и впрямь так устроены; однако туловище грифа больше, чем восемь львов, вместе взятых, и он сильнее, нежели сотня орлов. Гриф, несомненно, может поднять и унести в своё гнездо лошадь со всадником или пару волов, когда их в одной упряжке выводят в поле, ибо когти на его лапах огромные, величиной с воловий рог; из этих когтей изготовляют чаши для питья, а из рёбер грифа — луки для стрельбы.
Другой знаменитый путешественник, Марко Поло, слышал на Мадагаскаре рассказы о птице «рух» и сперва думал, что речь о «Ucello grifone», о птице грифе («Путешествия», III, 36).
В Средние века символика грифа противоречива. В одном итальянском бестиарии сказано, что он означает демона; обычно же он — эмблема Христа; так и трактует его Исидор Севильский в своих «Этимологиях»: «Христос есть лев, ибо он царит и обладает могуществом; и орёл, ибо после воскресения вознёсся на небо».
В XXIX песни «Чистилища» Данте грезится триумфальная колесница (Церковь), запряжённая грифом; орлиная его часть золотая, львиная — белая с алым, дабы — согласно комментариям — обозначить человеческую природу Христа. (Белое, смешанное с красным, даёт цвет плоти.) Комментаторы напоминают описание возлюбленного в Песни Песней (5: 10–11): «Возлюбленный мой бел и румян… голова его — чистое золото…»
Другие полагают, что Данте тут хотел представить символ Папы, который одновременно священнослужитель и царь. Дидрон в своём «Manuel d'iconographie chrétienne» («Учебник христианской иконографии», 1845) пишет: «Папа, как понтифик или орёл, возносится к престолу Господа, дабы получать Его приказания, и, как лев или царь, шествует по земле могущественно и властно».
Два философских существа
Загадка происхождения идей пополнила фантастическую зоологию двумя любопытными созданиями. Одно было придумано в середине восемнадцатого столетия, второе — век спустя.
Первое — это чувствующая статуя Кондильяка. Декарт придерживался Платонова учения о врождённых идеях; Этьен Бонно де Кондильяк, дабы опровергнуть его, придумал мраморную статую, устроенную подобно человеческому телу и наделённую душой, но никогда не ощущавшую и не мыслившую. Кондильяк начинает с того, что наделяет статую одним-единственным чувством, возможно наименее сложным из всех, — обонянием. Запах жасмина становится началом биографии статуи; сперва для неё во Вселенной будет существовать лишь этот запах, точнее, запах этот будет для неё Вселенной, которая мгновение спустя станет запахом розы, а затем гвоздики. Пусть в сознании статуи будет один-единственный запах — вот вам и внимание; пусть запах этот длится, когда причина, вызвавшая его, уже исчезла, — вот вам и память; пусть внимание статуи сопоставит впечатление настоящего и впечатление прошлого — вот способность сравнения; пусть статуя почувствует сходство и различие — это будет суждение; пусть способность сравнения и суждения повторяется во второй раз — вот вам размышление; пусть приятное воспоминание будет живее, чем неприятное впечатление, — вот воображение. Когда уже родилась способность понимания, за нею возникает способность воли: любовь и ненависть (влечение и отвращение), надежда и страх. Сознание того, что пройдены многие состояния ума, даст статуе понятие числа; сознание того, что сейчас она ощущает запах гвоздики, а прежде был запах жасмина, породит понятие «я».