Выбрать главу

После помывки чистые теперь уже клиенты несли свои распаренные и полуодетые тела на второй этаж (туда, в отличие от помывочной, допускались только мужчины). Там к их услугам были чай, сакэ, всяческие настольные игры и, конечно же, собеседники. Городские новости и сплетни — где кого зарезали, где пожар случился, что там на театре новенького — становились предметом оживленных дискуссий. Как такое удовольствие не полюбить?

А если тебя больше устраивало женское общество, то можно было пригласить и «банную девушку», которая умела и петь, и танцевать, и стихи читать, и, в общем, знала, чем развлечь скучающего гостя. Конечно, не во всех банях эти девушки были, но очень во многих.

Получается, что бани предоставляли самый широкий комплекс услуг. И еще неизвестно, что при чем появилось — то ли баня при знаменитом японском чайном домике, то ли наоборот. Как уже было сказано, в Эдо было много одиноких мужчин. И, конечно, они порождали спрос совершенно определенного рода. Все они, мужчины, одинаковы, даже если и японцы по происхождению.

Банных «девочек» называли по-разному. Одних, подороже, — «львицами». Подходя к потенциальному клиенту, они обращались к нему так: «Что ж ты с ружьем на охоту вышел, а ни разу не выстрелил?» Среди «львиц» были и такие, что даже позволяли себе отказывать, если мужчина по какой-то причине был им не люб. Женщин же поплоше, безотказных, звали «чайной пылью». Они, правда, тоже в долгу не оставались. И если сводник, выискивающий верхом на коне на улицах необъятного города Эдо падкого на плотские удовольствия человека, звался между ними «пастухом», то сам клиент — «теленком».

«Банщицы моют горячей водой посетителей каждая в свою очередь. Скороговоркой выкликая имена ожидающих, они приглашают их: „Пожалуйте! Пожалуйте“, с игривым видом указывают гостям места, усаживают их на подстилки. В предбаннике они подходят ровно и к своим возлюбленным, и к посторонним и вкрадчиво заводят с ними разговоры, так, чтобы все слышали: „Были ли вы сегодня в театре? Может быть, вы пришли к нам из веселого квартала?“… Забава с женщиной из бани похожа на купанье в потоке, который льется, смывая плотскую грязь, и, мутный, утекает куда-то без следа…»

Ихара Сайкаку. Избранное. С. 181–183.

Не в силах справиться с проституцией вообще, сёгуны решили признать ее как неизбежное зло, но ограничить одним-единственным в Эдо «веселым кварталом» — Ёсивара (смотри о нем в специальном разделе о проституции). Однако до того, пока веселые нравы еще процветали во многих «банях», владельцы публичных домов в Ёсивара очень косо поглядывали на вторые этажи этих заведений и частенько жаловались на спад деловой активности.

Для пресечения подобной конкуренции и чтобы в банях граждане занимались только помывкой, властями были предприняты весьма решительные меры. Во-первых, количество женского персонала сократили — сначала до трех персон, а потом и до полного нуля. Во-вторых, клиентам было запрещено в банях ночевать (именно поэтому и время работы их было ограничено шестью часами вечера). В-третьих, за каждой баней было навсегда закреплено одно-единственное название, и сменить его было нельзя (до этого после закрытия бани по «моральным соображениям» владелец обычно снова открывал ее, но уже под новой вывеской).

За нарушение правил полагался штраф или закрытие. Как пример масштабных разовых акций стоит отметить закрытие двухсот бань в 1657 году или знаменитую облаву 1658 года, когда в банях отловили сразу шесть сотен «львиц» и «чаинок», каковых и препроводили «ввиду нарушения общественной морали» прямиком в Ёсивара к владельцам официально разрешенных публичных домов на принудительные работы сроком на пять лет. Нечего и говорить, что те были весьма обрадованы такому массовому пополнению своего штата.

Люди, причастные к «банному делу», были хитры на выдумки. Например, банщицам полагалось по закону три выходных в месяц, и в эти дни они были свободны от служебных обязанностей. А в нерабочее время, согласно другому закону, любая женщина имела право на совершенно свободное и ничем не ограниченное времяпрепровождение с мужчиной, если это происходит «по любви». «Конечно, по любви!» — повторяла такая банная девушка, беря очередной выходной (в случае полицейской облавы у нее, естественно, всегда был «выходной»).