Я наклонилась к нему, подхватила под спину и помогла сесть. Вчера он сам поднялся, но с непомерным усилием. Потом взяла его под руки, и он встал.
Медленно и молча мы пошли.
Можешь приходить, сказал он, когда управился.
Что он не назвал меня по имени, тенью легло на сердце.
На улице в воздухе уже была весна. Западный ветер стих, пришло тепло, снег стаял, остались только бурые пятна в канавах и по северным склонам. Ребята перестали ходить в зимних ботинках, я смазала их жиром и положила на чердак к зимней одежде.
Уход за пациентом быстро стал привычным делом. Мы мало разговаривали в первую неделю, я старалась управиться споро и скоро, пусть знает, что у меня нет на него времени помимо необходимых процедур. Он смотрел, как я вожусь в комнате, часто с улыбкой на губах. Я ему нравлюсь, бывало, думала я, но всякий раз говорила себе, что еще бы, он тут кукует целый день один, конечно, мои визиты для него желанное развлечение. Вечером третьего дня я нагрела в ванной воды и принесла в комнату таз, мочалку, мыло и полотенце.
Тебе надо помыться, сказала я.
Ага, только и сказал он.
Я расстегнула ему пижамную куртку и стянула ее, как я всегда раздевала детей, намочила мочалку и приложила ему к тыльной стороне ладони.
Не горячо?
Нет. Очень хорошо.
Я еще раз опустила мочалку в воду, намылила и стала его мыть. Он закрыл глаза. Мытье меня заранее пугало, и я радовалась, что он на меня не смотрит. Я подняла ему руку, чтобы помыть со всех сторон. Он лежал тихо-тихо. Вытерла грудь полотенцем, сняла с него штаны, вымыла бедра и промежность, вытерла, натянула штаны обратно. И только когда его одела, он открыл глаза.
Спасибо, сказал он, так я чувствую себя гораздо лучше.
Ты скоро сможешь мыться сам, сказала я, выпрямилась, взяла таз, мыло-полотенце и отнесла в ванную.
Но после этого мне захотелось побыть одной. В душе как будто образовалось пространство, которое я хотела от всех оградить.
Пойду пройдусь, сказала я Ивару.
Сейчас? Куда ты в такое время?
Просто прогуляюсь до водопада и назад, сказала я.
Чего это ты?
Захотелось. Потому что весна.
Он уставился на меня. Я развернулась и пошла, во дворе под въездом на сеновал играла ребятня, в тот вечер собралась большая ватага, воздух звенел от возбужденных криков и хохота. Я прошла насквозь весь наш хутор, перелезла через ограду и пошла вдоль реки. Если он заподозрил меня в чем-то нехорошем, это его проблемы, я ничего плохого не делала, говорила я себе. Но мне не хотелось думать об Иваре. И о детях не хотелось, о хозяйстве, деньгах или будущем. Хотелось дышать весной и ни о чем не думать. По сравнению с хутором у реки веяло холодом. Между темными деревьями тут и там белели пятна снега. Предвечерний серый свет казался менее тусклым над горами, чем внизу, где шла я. Скоро птицы вернутся. И ночи будут короче и короче, а потом темноты какое-то время вообще не будет, не считая серо-синей вуали на небе после полуночи.
Я вскарабкалась по горе сбоку от водопада, как в детстве любила, цепляясь за деревца, я знала всю тропу наизусть, и уселась на камне наверху, там, где река собирается в купальню, разбухает и расширяется, прежде чем сверзиться в ущелье.
Мне было очень хорошо.
Спустя неделю с лишним мы впервые поговорили, а не просто обменялись дежурными фразами. Я принесла ему завтрак, а когда собралась уходить, он спросил, очень ли я занята.
Нет, ответила я.
Мне совсем не с кем поговорить. Не присядешь на минутку?
Хорошо, сказала я.
Он попросил рассказать, чем я занята помимо него. Как проходят мои дни.
Я рассказала.
Он спросил, люблю ли я читать. Я сказала, что почти не читаю.
Он сказал, что думает о повести одного русского писателя. Она называется «Фауст» и рассказывает о нечитающей женщине, которой однажды влюбленный в нее мужчина дает книгу. Женщина читает ее, читает, и книга так глубоко потрясает ее, так берет за душу, что женщина умирает.
По тому, что ты рассказываешь, — глупость несусветная, а не книга, сказала я.
Возможно, ответил он, но не улыбнулся, как я ожидала.
Принести тебе книг почитать? — спросила я.
Нет, не беспокойся, сказал он.
Почему ты стал думать о той книге, глядя на меня? — спросила я.
Я такого не говорил, ответил он, просто сказал, что думал о ней.
И улыбнулся.
Я встала.
Отлеживайся, сказала я ему.
Он схватил мою руку и легонько пожал.
Спасибо, что уделила мне время, сказал он.