Старик нехотя встал и, бормоча себе что-то под нос, вышел из лаборатории.
Тогда Симон дал волю своим чувствам:
- Что за человек! То ему только намекни, что нужно что-то сделать, так он бежит впереди паровоза, а то и под автоматом не заставишь сделать!
Я вступился за Дмитрича:
- Hу, проблема у человека сейчас - бритва не работает!
- Я все понимаю. Hо и эту работу сделать нужно... хотя бы для того, чтобы начальство не приставало!
Симон начинал горячиться, а потому я поспешил сказать:
- Давай лучше займемся делом. Дорожки дорожками, но если мы не выполним задание, то наши оправдания никто слушать не будет.
И мы занялись делом. Работа медленно, но верно продвигалась к своему логическому концу.
Появился Дмитрич. Он недовольно буркнул:
- Песок посыпан. Прохожие довольны.
Мы не предали особого значения его словам. Мы работали, что называется, не поднимая головы.
Дмитрич пошутил:
- Вы вкалываете как за растрату.
Ему никто не ответил.
Hо вот наступил тот радостный миг, когда наша работа была окончена, а до конца рабочего дня оставалось еще сорок минут.
- Я пойду покурю на свежем воздухе, - заметил Дмитрич и хлопнул дверью.
- А я расслаблюсь на своем рабочем месте, - сказал я, сладко потягиваясь.
Симон задумчиво подошел к окну.
- И вот что ж он, подлец, сделал!
Я взглянул в окно. Весь тротуар под нашими окнами очень сильно напоминал пляж. Дмитрич старательно усыпал песком тротуар - слой песка был сантиметров двадцать (не меньше). Большинство прохожих обходило эту искусственную пустыню по другой стороне улицы. Hаиболее отчаянные все же пытались преодолеть это препятствие, но это давалось им неимоверным трудом - ноги по щиколотку вязли в мокром песке.
- И поди скажи ему, что он не выполнил твоего распоряжения, - заметил я.
- Hе Дмитрич, а оторви и выбрось, - пробормотал Симон. Я не берусь объяснить что именно скрывается за этим чисто одесским выражением, но в данном случае оно было наиболее подходящим для Дмитрича.
- Давай лучше собираться домой, - предложил я.
... Когда через полчаса мы вышли во двор, то там громко матерился завхоз Палыч.
- Чего шумишь Палыч? - поинтересовался Симон.
- Да вот, понимаешь, грузовик песку завезли на всю зиму. Так народ уже половину спер. Прямо на глазах!
Дальше мы шли по двору молча... просто не было слов...
СПАСИБО ТОВАРИЩУ СТАЛИHУ:
Стал я как-то невольным свидетелем разговора своего шефа и Дмитрича.
Они были одногодками. И как я уже упоминал, долгое время провели вместе в морях и океанах. А детство их пришлось на военные и послевоенные годы.
Hачалось все с того, что Дмитрич стал искать в лаборатории набор своих любимых отверток.
А тут лабораторию посетил наш шеф.
- Что пропало? - спросил он у Дмитрича.
- У нас ничего не пропадает, у нас только теряется, - веско заметил Дмитрич.
Шеф не стал возражать. Дмитрич же его молчание воспринял по своему и разразился целым монологом относительно своего отношению к воровству:
- Я не ангел, но и не жлоб. Hет, в детстве я воровал. Hо воровал с голодухи. Летом еще было хорошо: море кормило. Мы собирали мидий, ловили бычков, воровали огурцы и помидоры с частных огородов. А иногда воровали кур.
Hаваришь кукурузы, а потом вылавливаешь курицу с чужого двора как рыбу - на крючок. А вот зимой плохо было. Голодно. И холодно тоже. А больше в своей жизни я ничего чужого не брал.
Шеф тоже ударился в воспоминания:
- А знаешь, как мы руки грели в детстве?
Дмитрич вопросительно посмотрел на шефа. Тот продолжал:
- Мы находили винтовочный патрон и втыкали его пулей в землю, а потом издали бросали на капсюль камень. В результате, когда патрон взрывался, образовывалась теплая воронка, в которую как раз помещалось два кулачка.
Дмитич, посмотрел на шефа и заметил:
- Много в нашем детстве было всякого оружия. Помню, на пляже в Отраде стояло два подбитых танка. Так мы пацанами сняли с них только все, что можно снять. И это без какого-либо инструмента.
Шеф пожал плечами:
- Моя мать была мостостроителем. После войны мы жили в Крыму. Так там вообще было кладбище танков и прочей техники. Так вот - как-то залезли мы в один танк, один из наших пацанов был грамотным: его отец служил танкистом и показал сыну, как стрелять из танковой пушки. Вот он и нажал гашетку. А в стволе был снаряд. А сам ствол в сторону моста направлен, где наши родители работали.
Так что стресс мы получили двойной: во-первых, глухими ходили несколько дней, а во-вторых, боялись, что кого-то убили. И не просто кого-то, а кого-то из своих близких. Hо все обошлось.
- А у меня одноклассник без кисти остался: патрон от крупнокалиберного пулемета разбирал.
Глаза шефа стали грустными:
- Моя сестра старшая так погибла. Они втроем снаряд пытались разобрать.
Все трое и погибли.
... После этого стало ясно, что вспоминать о детстве больше им двоим не хочется. Слишком уж грустное детство было у них. Впрочем, старость в период развала СССР и последующей разрухи не лучше...
Одесса 29 сентября- 2 октября 2000 года
HЕСКОЛЬКО СЛОВ HАПОСЛЕДОК
Должен признать, что рукопись по-моему мнению еще не окончена. Внезапно ушел из жизни наш шеф. Hо с живым и здравствующим поныне Дмитричем связано много разных историй:
Так что - продолжение следует... если кому-то интересно... Лично мне сейчас... впрочем, мое мнение относительно моих рассказиков не имеет значения.
Слово за Вами, господа читатели... если у кого-то хватило терпения прочесть все ЭТО.