Она удивленно поглядела на меня:
– Конечно. Я же тебе только что объяснила.
– А что психотерапевт сказал?
– Ну, выяснилось, что он и вправду подозревал, будто Тимоти выдумал всю историю наших отношений. Будто воображаемая подруга – своего рода проекция, созданная его воображением и никак не связанная с реально существующей Лорой. Что все это из-за мачехи, которая не уделяла мальчику достаточно внимания в детстве. Якобы Тимоти просто не в состоянии примириться с тем, что его бросили. А зачем тебе все это знать?
Сгустились сумерки, но свет мы включать не стали, сидели в полумраке, будто персонажи на картине Рембрандта под названием «Лора умоляет Ричарда о прощении».
Я сгорал от желания, хотел сорвать с нее одежду и коснуться обнаженного тела, но в то же время меня терзали подозрения, мысли о лжи и предательстве. Я словно бы зашел в тупик и не знал, как оттуда выбраться.
– А Видер об этом знает? – спросил я. – Ему известно, зачем ты в Нью-Йорк поехала?
Она кивнула.
– И почему он решил дать мне понять, что ему это известно?
– Потому что в этом – он весь! – сердито бросила она. – Ему не нравится, что мы с тобой близки. Может быть, он из ревности захотел нас рассорить, он прекрасно умеет манипулировать окружающими и обожает мутить воду. Я тебя предупреждала, что ты его совсем не знаешь. Зря ты мне не верил.
– Но ты же говорила, что он – гений, чуть ли не божество. Что вы с ним друзья. А теперь…
– Знаешь, гениальность нисколько не мешает ему быть редким мудаком.
Я хорошо представлял себе, чем рискую, задавая следующий вопрос, но все-таки спросил:
– Лора, а вы с Видером были близки?
– Нет.
Я был благодарен за ее ответ – честный, без лицемерного возмущения, мол, да как ты посмел даже такое вообразить…
Чуть погодя она добавила:
– Знаешь, Ричард, хоть я и понимаю почему, но все равно жаль, что тебе эта мысль пришла в голову.
– Ну, вообще-то, странно, что у тебя есть запасные ключи от его дома. Видер мне сам об этом сказал.
– И я бы тебе сказала, если бы ты меня спросил. Это не секрет. Он живет один, подруги у него нет, уборщица приходит по пятницам, а еще заглядывает один из его бывших пациентов, он вроде как домашний мастер, по соседству живет. Видер мне ключи дал на всякий случай, я ими ни разу не пользовалась и без него в доме никогда не бывала.
Лицо ее было едва различимо в полумраке гостиной. Я задумался о том, кто Лора на самом деле – Лора Бейнс, с которой я познакомился совсем недавно и о которой почти ничего не знал. Ответ пришел мгновенно: она – женщина, которую я люблю, и это самое главное.
Мы уговорились больше никогда не вспоминать о случившемся – в молодости легко давать невыполнимые обещания, – и Лора рассказала мне все, что знала об экспериментах Видера. Впрочем, известно ей было немного.
Лет семь назад профессора попросили дать экспертные показания в суде, где слушалось дело об убийстве. Адвокат подсудимого утверждал, что его клиент страдает психическим расстройством и, будучи невменяемым, неподсуден. Как объяснила Лора, в таких случаях для оценки психического состояния подсудимого созывают комиссию из трех экспертов и суд выносит решение на основании ее выводов. Если комиссия подтверждает, что в силу психического расстройства подсудимый не в состоянии понять, в чем его обвиняют, то его отправляют в специализированную психиатрическую лечебницу, а впоследствии, по ходатайству адвоката, пациента могут перевести в обычную психиатрическую больницу или даже освободить по решению суда.
Видер, тогда преподававший в Корнеллском университете, утверждал, что сорокавосьмилетний Джон Тайбертон, обвиняемый в убийстве соседа, фальсифицирует симптомы амнезии – потери памяти, – а двое его коллег-экспертов настаивали, что подсудимый страдает параноидной шизофренией и что потеря памяти объясняется психозом.
В конце концов выяснилось, что Видер был прав: следователи обнаружили дневник Тайбертона, где содержалось не только подробное описание подготовки к убийству, но и заметки о целом ряде предыдущих преступлений, а также сведения о симптомах различных психических заболеваний, дающих основания для вынесения оправдательного приговора. Иначе говоря, преступник заранее готовился как можно убедительнее изобразить психическое расстройство.
После этого Видера стали часто приглашать в качестве эксперта, а сам он заинтересовался изучением памяти и анализом так называемых подавленных воспоминаний – феномена, вызвавшего необычайный интерес после публикации книги «Мишель вспоминает»[9], написанной психиатром по рассказам своей пациентки, якобы ставшей в детстве жертвой сатанистского культа. Видер исследовал сотни подобных случаев, погружал людей в гипнотический транс, опрашивал заключенных в тюрьмах и пациентов специализированных психиатрических лечебниц. Особый интерес он проявлял к потере памяти.
9
Книга, опубликованная в 1980 г. («Michelle Remembers») канадским психиатром Лоренсом Паздером со слов его пациентки (впоследствии жены) Мишель Смит.