– Не исключено и другое. Кровь ведьмы может стать своеобразной вакциной и не допустить укоренения болезни в малышах, – высказала свое предположение Изабо.
Маркус слушал нас вполуха, продолжая о чем-то думать.
– Погодите, – вдруг произнес он. – Когда именно Бенжамен стал вампиром?
– В самом начале двенадцатого столетия, – хмуро ответил Мэтью. – После Первого крестового похода.
– А когда ведьма в Иерусалиме родила ребенка-вампира?
– Какого еще ребенка-вампира? – Вопрос Мэтью прозвучал словно выстрел.
– О нем нам рассказала Изабо. Еще зимой, в январе, – пояснила Сара. – Получается, вы с Дианой не первые, у кого родится межвидовое потомство. В прошлом такие случаи уже были.
– Я всегда считала эти сведения не более чем слухами и думала, что их распространяют с единственной целью: натравить ведьм на вампиров. Однако Филипп верил в правдивость той истории. А теперь, когда Диана вернулась беременной…
Я впервые слышала, чтобы у Изабо дрожал голос.
– Теперь расскажи ту историю нам, – попросил Мэтью. – Все, что тебе известно, Maman.
– В Иерусалиме некий вампир изнасиловал ведьму. Она забеременела его ребенком, – торопливо начала рассказывать Изабо. – Имени вампира мы так и не узнали. Ведьма отказалась его назвать.
Зачать ребенка от вампира могла только прядильщица времен. Обычной ведьме такое не по силам. Эти слова я слышала в елизаветинском Лондоне от Благочестивой Олсоп.
– Когда это случилось? – почти шепотом спросил Мэтью.
Изабо задумалась:
– Незадолго до создания Конгрегации и подписания завета.
– Вскоре после моего сотворения Бенжамена, – добавил Мэтью.
– Возможно, Бенжамен унаследовал от тебя не только бешенство крови, – сказал Хэмиш.
– Что было с ребенком? – задал новый вопрос Мэтью.
– Умер от голода, – прошептала Изабо. – Младенец отказывался сосать материнскую грудь.
Мэтью вскочил как ужаленный.
– Чему ты удивляешься? Многие новорожденные отказываются от материнского молока, – попыталась успокоить его Изабо.
– А младенец пил кровь? – спросил Мэтью.
– Мать утверждала, что да.
Мэтью с размаху хватил кулаком о стол. Изабо передернуло.
– Но Филипп не был в этом уверен. К тому времени, когда он добрался до несчастной малютки… забыла сказать, это была девочка… Словом, Филипп застал ее при смерти. Ребенок уже не требовал никакой пищи.
– Филипп должен был бы рассказать мне эту историю сразу, как увидел Диану.
Изабо молчала. Указующий (и упрекающий) перст сына был направлен в ее сторону.
– А еще раньше об этом должна была бы сообщить мне ты, едва Диана впервые появилась в Сет-Туре.
– Если бы мы всегда поступали так, как надлежит, то давно обитали бы в раю, – ответила сыну Изабо, начинавшая терять самообладание.
– Прекратите оба! Мэтью, ты не можешь ненавидеть отца или Изабо за то, что совершил по собственной воле, – спокойно заметила Сара. – И потом, нам по горло хватает нынешних забот, чтобы ссориться из-за событий прошлого.
Слова моей тетки мгновенно разрядили напряжение.
– И что нам теперь делать? – спросил Маркус.
Мэтью, похоже, был удивлен этим вопросом.
– Мы – семья, – продолжал Маркус. – Признаёт это Конгрегация или нет, мы остаемся семьей. Равно как вы с Дианой муж и жена независимо от представлений тех идиотов в Венеции.
– Пока мы не будем оспаривать решения Болдуина, – подумав, ответил Мэтью. – Я отвезу Сару и Диану в Оксфорд. Если сведения о раннем межвидовом браке – правда, если другой вампир… возможно, Бенжамен… смог оплодотворить ведьму, нам необходимо выяснить, почему некоторые ведьмы и некоторые вампиры способны давать потомство.
– Я сообщу Мириам, – сказал Маркус. – Она будет рада твоему возвращению в лабораторию. Пока ты здесь, подумай о механизмах действия бешенства крови.
– А чем, по-твоему, я занимался все эти годы? – тихо спросил Мэтью.
– Значит, твои исследования касались не только происхождения нечеловеческих видов и их генетики, – сказала я, думая об исследованиях мужа. – Ты пытался выяснить особенности передачи бешенства крови и возможные способы лечения.
– Мы с Мириам работали в нескольких направлениях и всегда надеялись, что однажды сделаем открытие и оно приведет нас к созданию лекарства, – признался Мэтью.
– А чем я могу тебе помочь? – спросил Хэмиш.
– Тебе тоже придется уехать из Сет-Тура. Я попрошу тебя внимательно изучить завет и все, что сумеешь найти о ранних дебатах, возникавших в Конгрегации. Словом, любые документы, проливающие свет на то, что происходило в Иерусалиме сразу после окончания Первого крестового похода и вплоть до момента, когда завет стал законом. – Мэтью обвел взглядом обширный архив де Клермонов. – Чертовски скверно, что ты не можешь работать здесь.