– Не ругайся, тетушка. Футболка черная, – извиняющимся тоном произнес Галлоглас, поймав мой хмурый взгляд. – Мэтью послал мне одну из своих рубашек, но когда я стал застегивать пуговицы, она лопнула на спине.
– Ты выглядишь очень стильно, – успокоила я его, оглядывая коридор на предмет появления гостей.
Вместо них я увидела Корру. Моя дракониха взгромоздилась на статую нимфы и торчала там наподобие нелепой шляпы. Весь день она кружила над Сет-Туром и Сен-Люсьеном. Я позволила ей порезвиться в обмен на обещание хорошо вести себя завтра в дороге.
– Вы что там замешкались наверху? – спросила вышедшая из гостиной Сара, подозрительно поглядывая на нас с Мэтью.
Как и Галлоглас, Сара ограничилась минимум дресс-кода. На ней была длинная, ниже бедер, рубашка лавандового цвета, и бежевые брюки до щиколотки.
– Мы уж думали, нам придется отправлять поисковый отряд.
– Диана не могла найти свои туфли, – гладко соврал Мэтью и тут же виновато посмотрел в сторону Виктуар, стоявшей неподалеку с подносом, полным бокалов и рюмок.
Разумеется, туфли она поставила у самой кровати.
– Виктуар не свойственна забывчивость, – изрекла Сара, щуря близорукие глаза.
Корра заверещала и защелкала зубами, выражая согласие. На каменный пол посыпались искры. Хорошо, что он не был устлан ковром.
– Диана, неужели ты не могла притащить из елизаветинской Англии что-нибудь менее проблемное? – спросила моя тетка, угрюмо поглядывая на дракониху.
– Что? Может, нетающий снежок? – спросила я.
– Вначале мне пришлось разбираться с последствиями ведьминой воды, низвергавшейся с башни. Теперь эта огнедышащая дракониха, поганящая мои статуи в коридоре. Вот что значит пустить в семью ведьму!
Изабо нарядилась в светлый шелковый костюм. По цвету он напоминал шампанское в фужере, который она взяла с подноса.
– Тут поневоле задумаешься, так ли уж не права Конгрегация, заставляющая нас держаться порознь.
– Желаете что-нибудь выпить, мадам де Клермон? – спросила Виктуар, спасая меня от необходимости отвечать свекрови.
– С удовольствием, – ответила я.
В бокалах на подносе было не только вино, но и вода со льдом, в которой плавали голубые цветки огуречника и листья мяты.
– Привет, сестричка, – послышался голос Верены.
Она вышла из гостиной вслед за Изабо. Для прощального обеда Верена выбрала высокие черные сапоги и невероятно короткое черное платье без рукавов. Платье позволяло насладиться зрелищем ее безупречных перламутрово-белых ножек. На поясе болтались ножны с кинжалом.
Раздумывая, зачем Верене понадобилось являться на обед при оружии, я инстинктивно протянула руку к золотому наконечнику стрелы, висящему в глубине выреза блузы. Я сжилась с этим талисманом – зримым напоминанием о Филиппе. Холодные глаза Изабо моментально впились в наконечник.
– Я думала, этот наконечник утрачен навсегда, – тихо сказала она.
– Филипп вручил мне его в день свадьбы.
Я стала вытаскивать цепочку, чтобы снять и вернуть Изабо их семейную реликвию.
– Нет. Филипп хотел, чтобы наконечник оставался у тебя. Он был вправе делать такие подарки. – Изабо осторожно сжала мои пальцы вокруг золотой вещицы. – Только сбереги эту вещь, дитя мое. Она очень древняя, и найти аналоги было бы ужасно трудно.
– Обед готов? – громогласно спросил Болдуин.
Он возник рядом со мной внезапно, как толчок землетрясения, в очередной раз проявив полное равнодушие к нервной системе теплокровных.
– Да, готов, – шепнул мне на ухо Ален.
– Да, готов, – бодро повторила я, заставляя себя улыбнуться.
Болдуин подал мне руку.
– Идем, Matthieu, – тихо сказала Изабо, беря сына за руку.
– Диана! – напомнил о себе Болдуин, по-прежнему стоя с протянутой рукой.
Я сердито посмотрела на него и, демонстративно игнорируя его руку, двинулась вслед за Мэтью и Изабо.
– Это не просьба, а приказ. Если вздумаешь мне противиться, я мигом выдам вас с Мэтью Конгрегации, – угрожающим тоном произнес Болдуин.
Первым импульсом был протест. Не пойду с ним за руку, и плевать мне на последствия. Но если я так сделаю, выиграет Болдуин. «Думай, – напомнила я себе. – И старайся остаться в живых». Идти с ним за руку я не хотела. Держаться за его локоть, как современная женщина, тоже. Я положила свою ладонь поверх его ладони. У Болдуина слегка округлились глаза.