Кто знает, может быть, в этот миг они и начинают петь свою песнь о Родине?
Самая великая песня - песня надежды, песня ожидания. Огромные, раскрытые навстречу бесконечному миру, черные, карие, голубые, божественные глаза наших маленьких сограждан говорят о звучащей в их душах, неведомой нам песне, - пусть наивной, но самой прекрасной в мире.
Эту песню пели и как боевой призыв, как громовой клич Кёроглу, пели сабельным звоном, пели родниковым шепотом любящей души, верностью женщины, верностью Нигяр, - подруги и соратницы Кёроглу...
Голос из истории: Во времена апогея арабского халифата великий азербайджанский полководец Бабек с 816 по 838 год своим небывалым, если говорить о соотношении противоборствующих сил, сопротивлением завоевателям поверг в изумление весь Восток. Арабские воины, готовые без колебаний лечь костьми во имя аллаха, пророка, ислама, не знавшие поражений, фанатически опьяненные своим предназначением, своей религиозной жертвенностью, готовые преодолевать любые препятствия, двадцать два года безуспешно пытались покорить Азербайджан, но вынуждены были отступить. Возможно в то время и родилась древняя арабская поговорка, не отдающая предпочтения ни одному из трех воинственных народов Востока: "араб не сможет противостоять турку, турок - византийцу, византиец - арабу". Возможно, поговорка эта возникла до Бабека и его побед, но во всяком случае в этих словах, сказанных самими арабами в период наивысшего подъема арабской империи, когда они любили кичиться своими военными доблестями, есть несомненное признание мужества предков азербайджанцев. Бабек и был выразителем этого мужества! Поговорка эта возникла в те времена, когда еще не произошла известная битва анатолийских турок и византийцев в Малой Азии. Константинополь еще не стал Стамбулом, турецкий меч еще не сокрушил до основания Византийскую империю. Представление о том, что тюрки не способны противостоять византийцам отголосок восточных триумфов Александра Македонского, включая его победы над туранцами. Почти тысяча пятьсот лет спустя новые поколения тюрок сумели взять реванш у потомков македонцев и представление о военном превосходстве византийцев стало анахронизмом.
Дела давно минувших лет... Вернемся к Бабеку, к песне о Бабеке.
Бабек, после смерти Джавидана, 22 года руководил начавшимся в 807 году движением хуррамитов и 22 года никто не мог их сломить. Арабские войска оказались бессильны перед этой горсткой хуррамитов и ало-красное знамя стало символом их несокрушимости. Во многом это определялось мужеством и полководческими способностями самого Бабека. Он сумел разбить шесть арабских армий, общей численностью в 500 тысяч человек и освобожденные земли возвратил крестьянам. Он освободил от арабов почти весь Южный Азербайджан и тем самым закрыл халифату дорогу на Восток. Бабек собирался заключить договор непосредственно с Византией... В Ленкорани мне показали небольшой, поросший лесом холм в нижнем ярусе горной гряды, которая тянется вдоль всего морского побережья, - сказали, что это крепость Бабека. Внутренне я не согласился. Исторические сведения о крепости Безз, связанной с движением Бабека, никак не совпадали с этим холмом, хотя, возможно, это на самом деле была одна из сторожевых башен Бабека. Кроме того, известно, что руины крепости Безз и сегодня сохранились в Южном Азербайджане, на одной из недоступных вершин Карадага. Прекрасную панораму этих гор, присланную из Тебриза, я храню как реликвию. Эти руины среди суровых круч поражают своей величественностью. Холм же, который показали мне в Ленкорани, мог укрыть разве что пару людей.
Бабек ведь не был один. За ним стоял целый народ. Созданное Бабеком необычное воинство - государство стало оплотом борьбы народа, его чаяний духовного и физического освобождения.
В течение двадцати двух лет войн с иноземцами Бабек сумел создать общество, кажущееся настолько утопическим, что в его реальность и сегодня трудно поверить. В обществе этом было объявлено "всеобщее равенство". Общество хуррамитов, принципы его построения мало изучены, а ведь следовало бы глубже разобраться в этом "прообразе будущего", маленькие ростки которого проросли в движении свободолюбивого народа.
Алый стяг, два десятилетия реявший над нашими горами, был песней свободы, героизма, гимном равноправных людей.
Эта песня не оборвалась и тогда, когда Бабека предал за два миллиона дирхемов правитель Шеки* Сахл ибн Сумбат, и пленного героя на белом верблюде повезли в город Самир. Изменилась только тональность песни, ее мелодия и лад. Бабек пел эту песнь, когда видел разрушенные города и веси, на месте храмов огнепоклонников видел попранную землю свою, видел возводившиеся мечети... В белой плащанице своей он представал символом несокрушимого духа. И пел песнь несгибаемости и борьбы, печали и надежды.
______________ * Ныне - село в Сисианском районе Армянской ССР.
Бабек не покидал свою родину. Он уносил ее с собой. Его смертный путь обозначил новые границы Азербайджана - границы чести и славы.
Бабек отказался от всех соблазнительных предложений халифа и был казнен. Сначала ему отсекли руки. Палачи глумливо спросили, глядя на его помертвелое, обескровленное лицо: "Ты побледнел!". И тогда он вымазал лицо кровью обрубленных рук. И его лицо предстало страшным подобием окровавленного стяга. Вдумаемся: в логове врага, на плахе, он обратил в знамя свое прекрасное лицо! И взял верх над мучителями, и смертью смерть попрал!
Своей героической гибелью Бабек пропел самую прекрасную песню, какую только может пропеть человек и гражданин. Это была его лебединая песня - и это была песня бессмертия.
И уже более десяти веков, поколение за поколением, песня эта не сходит с уст азербайджанцев. Имя Бабека носят наши дети, и они растут, осиянные именем его.
На протяжении веков, в принявшем ислам Азербайджане распространялась и внедрялась религиозная литература, в которой о Бабеке говорилось как о кафире - нечестивом иноверце. Но даже и в душах самых набожных азербайджанцев эти проповеди не смогли заслонить подлинный образ народного героя. Ведь Бабек вселил в народ веру в свои силы.