– А-а, Володя! Здравствуйте, – произнёс мужичок, вставая и протягивая руку для рукопожатия. На вид ему было лет пятьдесят. Среднего роста, худощавый, седовласый и, самое главное, неприметный: серый помятый костюм, рубашка неопределённого цвета и сам он какой-то «неопределяемого» цвета, как его рубашка, застиранный до полной потери индивидуальности. Единственное, что было на нём примечательного – очки в дорогой золотой оправе. Впрочем, после рукопожатия он сразу их снял и положил в футляр, который тут же спрятал в хозяйственную сумку, стоящую на подоконнике. Туда же он положил тетрадку и ручку. Вероятно, перед приходом Володи, он что-то записывал, а без очков ему это было трудно сделать – дальнозоркость мешала. Серые глаза (а какие же ещё могут быть у такого невзрачного типа) смотрели по-доброму, но несколько растерянно, как будто он не знал, как себя вести дальше.
– Меня зовут Николай. Не сомневался, что вас убедят прийти сюда, найдут нужные слова.
– Тот, кто мне звонил, не только их нашёл, но и, наверное, следил за мной, обшарил мои вещи. Иначе, откуда бы он узнал про мой серый джемперок?
– Это не только ваш джемперок, но и того, кто вам звонил, он знает в каком году и в каком месте моль прогрызала дырочку на нём. Он всю вашу жизнь знает, не то, что гардероб.
– В смысле? – растерялся Володя.
– Да, Владимир Петрович, вы сегодня разговаривали с самим собой, только с будущим.
– Вы что – психбольной или я ещё сплю?
– Справка из психдиспансера, что я шизофреник, у меня есть на всякий случай, но она предназначена не для вас, а как защитный вариант для компетентных органов. А то, что вы не спите, я докажу, – и мужичок пребольно ущипнул Вову за руку. Тот вскрикнул:
– Вы что, обалдели, больно!
– Ну, вот – не спите, – засмеялся Николай. – Да вы садитесь.
Вова сел.
– Я заказал нам чебуреки, а ещё оливье, харчо и котлету с пюре. Владимир Петрович говорил, что ваши любимые блюда. В этом кафе не только чебуреки жарят, но и полноценные блюда предлагают.
– Вам кафе за рекламу доплачивает?
– Нет, что вы, – засмеялся Николай. – Я здесь впервые. Это Володя-старший – назовём его так – рассказал мне о кафе, когда выбирали место для встречи.
– Во-первых, у меня нет с собой денег.
– Что вы, что вы, какие деньги, я угощаю.
– Во-вторых, – перебил его Володя, – я не умею разговаривать с шизиками. Вас ведь целая шайка. Один вынюхивает про клиентов, звонит, другой кормит бесплатно зачем-то. Может вы педики, молодых парней в свои сети затягиваете? Катькина садика и ваших клубов вам мало.
– Аха-ха-ха, – звонко рассмеялся Николай, вытирая слёзы, выступившие от смеха. – Такой версии я еще не слышал. У нас, действительно, большая сеть, но там работают не только парни, но и девушки, а ещё мужики и бабы, старики и старухи. Но мы не занимаемся извращениями, скорее – наоборот. Ладно, я пойду на раздачу: вроде бы выкрикнули мой заказ. Вы поедите и сразу подобреете, как многие сытые люди.
Николай ушёл в другой зал, где находилась раздача блюд.
Володя лихорадочно раздумывал: «Что делать, что делать? Уйти? Так они всё равно найдут, адрес знают, да всё про меня знают. Сбежать на вокзал, уехать куда-нибудь? А смысл? Учёба накроется. И потом, что им всё-таки от меня надо? Очень интересно узнать! Нет, сначала узнаю, а потом буду делать резкие движения».
Подошёл Николай с подносом, заставил стол тарелками, и они приступили к трапезе и беседе.
– Володя, шутки в сторону. – произнёс Николай после некоторого молчания. – Поговорим серьёзно.
– Именно этого я и хочу.
– Давай перейдём на «ты».
– Хорошо.
– Иногда я буду говорить азбучные истины, а иногда то, что тебя шокирует, поэтому, если что непонятно – спрашивай, что смогу – объясню. Постараюсь быть проще, доходчивей.
– Да, будь проще, – попросил Вова.
– Ты прекрасно знаешь, что видимый нами мир четырёхмерен. Причём, время – величина постоянная и непреложная. Нельзя путешествовать во времени, попасть в будущее, нельзя изменить что-то в прошлом. Только Бог может управлять временем, хотя это ему и не нужно, ведь может быть время – это одна из ипостасей Бога, кто знает. Впрочем, я отвлёкся. Много лет тому вперёд было решено, что завтра делается вчера. В прямом смысле. Какие сегодня посеешь зёрна, такие завтра получишь всходы… Раньше это было пущено на самотёк. Люди жили сегодняшним днём; думая о завтрашнем дне, делали что-то для него. Они «строили» будущее с мечтами о лучшем. И что же? Разве они мечтали о двух мировых войнах, о Хиросиме, о миллионах погибших в постоянных военных конфликтах?! Так вот, одного гения озарило: ты не можешь путешествовать во времени, но время может путешествовать в тебе и строить будущее.