Наверху котел встал прямо. И поехал обратно внутрь Луны.
— Неужели Божественный разум равнодушен к тому, что вы убиваете людей? — воскликнул наш индиец. — Почему Миротворцы вас не останавливают?
— Потому, — рявкнул наш провожатый, — что Луна — это не ваша мягонькая изнеженная Земля! Это вам урок номер один. Здесь у Божественного разума свои планы. Урок номер два состоит в том, что я только что оказал вашему бывшему приятелю большую услугу, освободив его от жизни в этой дыре.
— В таком случае, — пробормотала Тесса, — избавьте меня от ваших услуг, сэр.
Вновь открылся люк в потолке. Котел съехал по рельсам и занял свое прежнее место. Мы с опаской заглянули внутрь. У меня перехватило дыхание.
— Третий урок: у нас ограниченный запас места, воздуха и пищи. Часть продуктов мы получаем с Земли, но вот жизненное пространство должны обеспечивать себе сами.
— Странно, — весело сказал Бернардино, — что вы не убиваете всех, кто прибывает с Земли.
Я подумала, что в данных обстоятельствах он очень сильно рискует. Однако он держался совершенно спокойно. Очевидно, выражение лица нашего провожатого не вызывало у него тревоги. Возможно, мы уже преодолели некий эмоциональный барьер. А может, у Бернардино было так тяжко на душе, что ему стало уже все равно.
— Божественному разуму это не понравилось бы, друг! Он нас использует — и любит разнообразие. Следующий урок: когда Миротворцы приказывают идти с ними, вы идете тихо и безропотно, как овцы.
— Идти с ними? — спросила я. — Для чего?
— Чтобы отдать часть себя для корабля с семенами жизни. Божественный разум строит их в другой пещере, для этого он использует образцы вашей плоти. Все отбросы с Земли собраны здесь, на Луне, девочка, и эти отбросы — крутые ребята. Сильные, вспыльчивые и смелые. Мне говорили, что из них когда-то образовывали новые колонии на Земле. У нашего Божественного разума хорошая память. А теперь скажи мне, что здесь делает такая маленькая девочка.
— Очень просто, — сказала я. — Я звездное дитя и считаю, что Божественный разум — порядочное дерьмо. Я сказала об этом в крупнейшей церкви Венеции, а потом мы сожгли ее дотла. — (Не совсем так, но ничего, сойдет.) — Я ведь тоже довольно вспыльчивая! Только мне не нужно выбрасывать людей вместе с мусором, чтобы доказать это! Для этого смелости не надо. Настоящая смелость в том, чтобы не дать Божественному разуму строить его корабли.
— О, вот как? Тогда послушай меня, крошка. Мы намертво застряли в вонючей дыре мертвого мира. Мы ничего не можем сделать с Миротворцами или Божественным разумом. Да и зачем? Отсюда может выбраться по крайней мере хоть какая-то наша часть и вернуться на Землю в измененном виде. Именно отсюда вышли такие же, как ты; из недр Луны. Так что умерь свой пыл.
— Какая-то ваша часть возвращается на Землю — это и есть ваш утешительный приз?
Он размахнулся и со всей силы ударил меня ладонью по губам. От удара я полетела на землю. Впрочем, я не сильно ударилась. Сквозь слезы я увидела, как Калима подскочила к нашему провожатому:
— Значит, вы и детей бьете? — (Калима знала, о чем говорит. Она занималась похищением детей.)
— Леди, я ударил взрослого человека. Она же взрослая. — (При этом его голос звучал… сконфуженно.)
— Тот, кого ты сейчас ударил, ваше так называемое спасение: дети звезд.
— Заткнись!
Я подумала, что сейчас он ударит и Калиму, что могло бы закончиться для нее отправкой в котел. Я встала на ноги. Вытерла кровь с губ.
— Будь они неладны, эти дети звезд! — сказала я. — А ты знаешь, что собираются сделать с колониями? Убить всех людей — повсюду.
— Что ты говоришь? Объясни.
Я вкратце объяснила. Но он прервал меня, не дослушав:
— Чепуха. Не верю ни одному слову.
— Он не может поверить, — сказал Бернардино. — Потому что не осмеливается. Потому и не верит.
Удивительно, но наш провожатый никак на это не отреагировал.
— Ладно, — мрачно сказал он, — если мы наконец все обговорили, пора заняться делом. Если только вы не хотите, чтобы я отправил в вакуум кого-нибудь еще. Меня зовут Жан-Поль, и я ваш босс…
И.
И.
Один из поэтов Земли как-то выразился в том смысле, что «лучшей части человечества не хватает убеждений, в то время как худшая полна страстного желания показать свою бездонную глубину». Мне это сказал Чу По, наш торговец наркотиками. Думаю, что этот поэт был китайцем.