Азарт проявился и на лице наемника.
— Боги услышали твои молитвы. Там нет никакого маяка и сокровищ, кроме древних фолиантов, но описание пути должно быть верным! Как там было сказано — единственное безопасное место для кораблей?..
Юджин и Хьюго уже сравнивали карты. Ту, на которой все было подробно расписано, с сожалением пришлось отложить: она изображала западное побережье Таара. А вот другая, не такая узнаваемая, на самом деле могла быть тем, что было нужно квартету. Это была незнакомая им береговая линия, причудливо изгибавшаяся и тянущаяся через добрую половину листа. Вдоль суши словно какой-то древний великан рассыпал камни целыми горстями — маленькими и большими группами скалы перекрывали подход к берегу практически везде. Кроме одного единственного места. Оно вдавалось в море сильнее всех остальных и на самом деле выглядело надежно: ровный берег, ни одной скалы, ни подводной, ни видимой глазу, никаких других опасностей. Это действительно могло быть то самое место, таинственная библиотека в гигантской круглой башне на краю света, которую искали друзья в надежде узнать о Железной империи то, что, возможно, однажды спасет им жизнь.
Друзья с сияющими лицами переглянулись.
— Ну и как нам это искать? По запаху? — проворчал монах, разрушая общую радость момента.
Мигель расхохотался, даже не обращая внимание на еще заживающую рану. Мгновением позже его подхватил Хьюго, и даже маг, и в конце концов Эверард махнул рукой, переставая сдерживать смех.
— Поедем прямо к морю, — выдавил из себя наемник, отсмеявшись, — этот мыс должен быть не слишком далеко от того места, к которому мы выедем, да и на магию можно рассчитывать, верно?
Юджин кивнул. О, какое увлекательное приключение подкидывала им жизнь! Тревога, кошмары о прошлой жизни, вновь вспыхнувшая горечь утраты и скорбь по его мастеру временно были оставлены и почти забыты — но вряд ли надолго. Маг знал это и ничего не мог поделать. Оставалось только ехать дальше, потому что сдаться сейчас было бы уже глупо. Да и куда он вернется? В шумном городе Альрине у него действительно не осталось никаких дел.
========== Глава 13. Перекрестки путей ==========
По пустошам, между бледным небом и бледной травой, файтер, клирик, вор и маг скакали в им одним известном направлении. Короткие привалы, крепкий сон в самые глухие ночные часы — и снова в седла, снова в путь. Близость цели подстегивала их, друзья торопились, и не летели только потому, что берегли лошадей.
Иногда смеялись или разговаривал, но чаще молчали. Каждый думал о своем — о, им было, о чем подумать! Они выбрали свою дорогу, дорогу вечных путников, которым некуда вернуться из далеких странствий, и вместе с ней они получили азартный блеск в глазах и тихое бесстрашие, легкость, ставшую такой родной. И потеряли что-то, что пришлось позабыть, оставить в прошлом, что с собой было не унести. Об этом не говорили, конечно — но у каждого есть свои невеселые мысли, приходящие к проснувшимся в предрассветный час.
Похлопывая коня по сильному боку, торопя взглядом горизонт, Юджин старался не думать о гаденьком червячке чувства тревоги, время от времени шевелившемся у него внутри. Магу снились работорговцы и свой унизительный плен, безуспешные попытки бежать, снова, как в тот раз, на него обрушивались страх и отчаяние. Как-то вспомнились и слова прорицателя в Демиане о смерти его мастера: «убит бардом и воином, к которым был привязан сердцем…». Значит, это было предательство? Его мастера предали те, кому он доверял?.. Юджин грыз губы от досады и порой сам удивлялся своей ненависти, по маленькому ростку расцветающей у него внутри.
Мигель тронул его за плечо, когда в очередной раз поймал отсутствующий взгляд.
— Ты как, Юдж? Что-то не то с нашим магом, господа!
— Голову напекло, — буркнул клирик.
Маг дважды моргнул, возвращаясь в реальный мир.
— Все неплохо, — Юджин пожал плечами, улыбнулся своей обычной тенью улыбки, — а вот у рыжего на солнце нос сгорел.
Хьюго потер облезающую кожу на веснушчатом носу и глупо улыбнулся. Монах, мельком взглянув не него, махнул рукой.
— Да у него всегда так, это нормальное состояние…
Говорить больше было нечего, и Эв отвернулся, а наемник только пожал плечами, берясь за поводья.
Вокруг них расстилались пустоши, необъятный простор и безграничная свобода. Кто не мечтал о таком?..
Квартет держал путь на свою легендарную цель.
*
Из лавочки всяких колдовских вещиц, гордо считавшейся если не самой лучшей в столице, то уж точно самой пыльной и безопасной для тех, кто стремится сохранить тайны имен, вышла молодая цыганка в нарядных пестрых юбках. Она выглядела донельзя довольной, быстро пряча что-то в один из многочисленных кармашков, и придержала за собой дверь с поистине удовлетворенной улыбкой. Зрелище, по правде сказать, не внушающее такого же восторга всем остальным, склонным к предрассудкам в особенности — мало ли что… За девушкой степенно вышел, едва протиснувшись между дверью и косяком, толстый, с глубокомысленным выражением на морде котяра.
— Все готово, ваше величество, — проворковала цыганка. — Зря вы не торопитесь, ой зря!
Кот коротко мяукнул басом и, переступив пару шагов на месте, уселся на мостовую. Он медленно, с удовольствием зевнул и глянул на свою спутницу выжидающе, мол, что делать будешь, красавица?
Она, фыркнув, сгребла его в охапку и пошла по улице как ни в чем не бывало. Котяра обвис в ее руках, напоследок отрывисто мяукая и смотря вокруг с таким же задумчивым выражением на широкой морде.
Дойдя до своего излюбленного излома улицы, выводящей на Базарную площадь, цыганка присела на широкий карниз одного из домов и, отпустив своего толстого друга, принялась шарить по скрытым в складках одежды карманам. Мимо ходили люди, кто-то спешил, кто-то неспеша прогуливался, и мало кто удостаивал девушку внимательным взглядом — на таких, как она, было не принято пристально смотреть. И все же чья-то тень заслонила солнце, встав перед ней.
Гадалка подняла голову, даже не пытаясь скрыть раздражение.
— Погадаешь мне, цыганка? Судьба, прошлое там, будущее, всякое разное… Не?
Это спрашивал немолодой, раздавшийся от беспощадных лет и пива вширь горожанин, не богатый и не бедный, слегка нетрезвый, но еще при деньгах. В раскрытой ладони, словно собирался гадать сам, он протягивал медяк.
Девушка подбоченилась.
— Кто же это за судьбой своей бегает? Я тут не народу на потеху сижу, между прочим, и тем более на заказ не гадаю. Шел бы ты, дядя, куда собирался — она мотнула курчавой головой вдоль улицы.
Слова ее не возымели действия. Впрочем, на это она и не рассчитывала.
— Судьбу, прошлое, будущее знать хочу, — упрямо повторил мужчина, — жалко тебе что ли? Скажи, да я и пойду. Не упрямься, цыганская девица.
— Да не гадаю я!
— Ну чего тебе стоит, не упрямься, а?
Кот выступил вперед и противным голосом мяукнул, на этот раз протяжно, звучно, и настойчивый любитель пива вздрогнул, едва не выронил свой медяк.
— Не гадаю сегодня, дядя.
— Ну я же плачу тебе, посмотри, плачу! Почему нет?!
Цыганка отодвинула котяру ногой в сторону, подбоченилась и совсем уж задрала подбородок.
— Так уж и быть, будет тебе предсказание. Забери обратно свои гроши и считай это моим подарком, глупый ты человек! — девушка нахмурилась и кашлянула, меняя голос на более мрачный, грубовато-низкий. — Двоякая грядет погода: все погибнет или же расцветет в одночасье, но не нам решать, а другим, которые не знают об этом! — она помолчала, обдумывая собственные слова, на самом деле вырвавшиеся по собственной воле, не от ее разума, и добавила своим обычным тоном, глядя горожанину в лицо: — а ты баран! Это я тебе точно, как знающий человек говорю, уж поверь.
Тот почему-то побагровел, пятясь от этой сумасшедшей. Через несколько шагов попал в людской поток, и толпа утащила его за собой, вынуждая двигаться в общем направлении. Цыганка только хмыкнула.