Файтер приглядывался к ней особенно тщательно, но хода не замедлил и не сменил направления: то ли смысла не видел, то ли был рад наконец появившемуся разнообразию в этом монохромном царстве.
— Что там за свет? — Юджин махнул рукой вперед, щурясь в попытке опередить предопределение.
Клирик прищурился:
— В картах его не…
— Да какая разница! — звонко перебил его вор. — Что бы это ни было, у нас все равно нет выбора!
Мерцающий предмет неохотно приближался. Мигель кашлянул, привлекая внимание друзей к себе.
— Если рассуждать, как Первые Короли, во всей округе не должно быть ничего, кроме схорона. Да и на что еще он может быть похож, как не на блестящий щит от всякой напасти?
Вопрос его повис в воздухе как не требующий ответа.
Теперь путники подгоняли коней, постепенно разгораясь азартом, кто-то замурлыкал торжественную мелодию себе под нос — и беседа заметно оживилась. За ней они как-то не заметили, когда набежали плотные серые облака и скрыли солнце, и как поднялся ветер, удивительно холодный для такого жаркого дня — да и вообще для этого лета.
-…Можно продать, но там с наценкой пойдет, надо же и перекупщикам на что-то жить!
— А самим доставить?
— Эээ, нет! Думаешь, мы одни такие умные? Аж два раза!..
— А, так то перекупщик был — на рынке, еще когда ты украл кости со стола?..
Чем ближе они были к сиянию, тем холоднее становился воздух. Или это просто свежело на ветру?
-…И я тогда ей и говорю: девушка, знаете, чем плох прекрасный доспех на прекрасной женщине? Тем, что его долго снимать. Она смеется, и такая: вот поэтому я и…
— Там переулок, и надо не налево сворачивать, а в последнее окно стучать. Только аккуратно бы — в прошлый раз арбалет был приделан.
— Не то чтобы я был вдохновлен…
И в какой-то момент — Мигель потом клял себя за это, как только мог — сияние исчезло из виду, словно его и не было.
— А нам точно не померещилось?
— Могло… — протянул маг.
Наемник отрицательно покачал головой и спрыгнул с лошади. Нет, померещиться не могло — сияние точно было, но вот вопрос: где оно теперь?..
— Остановимся на привал, — подал голос Эверард. Он, как и Мигель, не был, в отличие от младших, готов поверить во внезапно пригрезившийся четверым сразу свет. — Давно пора отдохнуть.
Файтер перехватил его настороженный взгляд, как всегда блестящий золотом, и не стал возражать.
Друзьям посчастливилось найти в траве корягу, и воришка так озяб, что маг поджег ее коротким движением руки и парой слов. И путники сидели вокруг костра, тянули руки к пламени и смотрели на длинные тени, на пламя сквозь пальцы, друг на друга — и на странные волны чудного моря из растений вокруг, расстилавшегося здесь так, словно это они, люди, лишние, словно это они — какая-то диковинка, чужеродная всему привычному, и все вокруг — для кого-то другого, лучше, прекраснее, а вовсе не для них…
Дым стелился по земле из-за крепчающего ветра. Хьюго проводил его невидящим взглядом и. Клирик прихлопнул севшего на щеку комара, за ним другого — и вор рассеянно следил за его раздраженным лицом, пока у самого над ухом не раздалось противное пищание кровососа.
— Комары? В таком холоде? — приподнял бровь наемник.
— То есть, остальное тебя не смущает?! — огрызнулся монах, яростно отбиваясь от насекомых.
Тогда рыжий сорвал несколько синих травинок и кинул их в огонь, то ли надеясь отпугнуть кусачих тварей едким дымом, то ли действуя просто машинально: воровские руки требовали занятия, пока их хозяин уставился на что-то несуществующее и блуждал по задворкам сознания. Раз, другой он бросал пучки диковинной травы в костер, и вдруг пламя взвилось вверх, раздался словно бы звук далекого тяжелого гонга, и над огнем взметнулся голубоватый дым.
— Хью, опять ты… — начал было Мигель, привставая с места и уже морщась от мерзкого запаха.
— Оно само! Честное слово, само!
Файтер уже приготовился отчитывать рыжего, вспоминая ему все его прегрешения до седьмого колена, но так ничего и не сказал: дым, вопреки всем законам природы, как будто и не знал, что вещества вроде него должны поддаваться ветру. Игнорируя это, он собирался над костром, не расходясь в стороны и только поднимаясь выше, а там, где он проносился, с каждым мгновением все отчетливее и отчетливее проступал какой-то зал… каменный зал. Древние стены, мертвый плющ, колонны, толщиной превосходящие все нормальные колонны в Обитаемых Землях и за их пределами…
— Схорон Древних! — выдохнул наемник, подрываясь с места.
Эверард кивнул одобрительно.
— Действительно, не храм же всех богов! — монах вслед за файтером поднялся и сделал шаг навстречу материализующемуся чертогу. — Но можно было обойтись без этой вони — не таким я представлял себе вход в наследие Древних, ох, не таким!..
Вор и маг только восторженно рассматривали проступающие все яснее старые-старые, затаив дыхание и не отвлекаясь на разговоры. Эву с Мигелем пришлось подталкивать их в спины, чтобы те не застряли на границе между двумя пространствами. Вот они преодолели несколько шагов зыбкого перехода. Шаг, другой — и не успели друзья опомниться, как их длинные тени легли на каменный пол старинного необъятного чертога. Каменные своды уводили взгляд далеко вверх, теряясь в полутьме и так и не заканчиваясь там, наверху. Где-то гулял бессовестный ветер, не ощутимый, но слышимый отсюда, и плющ, некогда оплетавший стены, так высох, что превратился в тончайшую бумагу. Тронешь — рассыпется в пыль. Старинный разрушенный замок, такой древний, что само время не вспомнит его последнего владельца — а память о строителе давно уже канула в небытие.
Монах цокнул языком и положил руку на рукоять меча. Мигелю уже давно не нужно было хвататься за оружие, чтобы немедленно приготовиться к бою, но сейчас он застыл, как громом пораженный. Этих стен он никогда не видел — но они были знакомы ему по гобеленам в родном замке, которые в детстве так захватывали его воображение. Таинственные легенды о храбрые воинах, мудрых королях, их дочерях — прекрасных принцессах, о бессмертных драконах прочно врезались в детскую память на всю жизнь. И теперь этот чертог, тронутый смертельным временем, один в один повторял контуры гобелена, вытканного давным-давно точно со слов деда. Сомнений быть не могло. Но как, откуда?..
— Надо же, так похоже на мамины сказки! — а Хьюго уже не робел и, игнорируя чувство самосохранения, шагнул к центру зала. — Она рассказывала, что тут потолок, как небо, а под ним летают птицы. В окна видны цветочные поля и две реки, а по ночам звездный свет проникает сквозь купол и достает до пола!
Восторженные слова сами вспоминались воришке, и он пошел вдоль стен, уже подняв руку, но все еще не решаясь коснуться древних плит. Друзья провожали его взглядами, полными всеми эмоциями от неподдельного испуга до мрачного предчувствия беды, и он обернулся, сияя отстраненной улыбкой.
— Мигель, ты же тоже его узнал?
Все повернулись к наемнику, и он кивнул, начиная улыбаться так же по-нездешнему.
Монах подал голос:
— Так что это за место, в конце концов?
Повисла угрюмая пауза, и вдруг была нарушена Юджином, за время пребывания в чертоге не проронившего еще ни слова:
— Это Замок Королей и Королев, привратный чертог. Его построили задолго до того, как на материк пришли люди, и он существует вне его измерения — а как отдельный, неизменный мир рядом. В него множество входов и выходов… — голос молодого мага прервался. — И во времена…
— И во времена, когда Грань начинает истончаться, любая из дверей может открыться в самый чудных и неожиданных уголках Обитаемых Земель, — подхватил Эв, кивая ему, друзьям и своим собственным мыслям (наверное, им — в большей степени, как и обычно).