— Боги всемилостивые! — выдохнул монах, шарахнувшись в сторону. Существо перевело жуткий взгляд на квартет — и пришпорило коня.
Это был страж, приставленный Древними к своему тайнику. Они в совершенстве овладели искусством сохранения отпечатка живой души, превращая его в оружие, в пленника, во что угодно — знание, ныне безвозвратно утерянное. И, наверное, к лучшему…
Что сквозь зубы шипел Мигель, отчаянно хватаясь за мечи, огненному магу разобрать не удалось, но выглядел наемник так, как будто сам вызвал чудовище на бой. Демон на разгоряченном исчадии ада несся прямо на него.
— Бесполезно! Это призрак, ты не сможешь дотронуться! — успел только крикнуть Юджин, прежде чем фигура файтера исчезла в мешанине призрачных ног и лап — и, слава богам и стали! -— целой и невредимой возникла по ту сторону этого существа. Оно прошло насквозь, не в силах прервать границу реальностей — и наемник издал торжествующий вопль. Мечи наголо, хищный оскал… «А он ведь всерьез собирался драться!» — с запоздалым удивлением понял маг, испытывая что-то вроде опасения.
Демон принялся разворачивать коня, распаленный неудачей еще больше, и от этого более жуткий в своем гневе. Теперь его лицо перестало походить на человеческое — до такой степень его затопило бешенство.
Друзьям почему-то показалось, что второй проваленной атаки он не допустит. Путники как один рванули к стене, но призрачное существо снова неслось на них с оглушительным грохотом и рычанием, и на этот раз проскакало по ним по всем, и, гарцуя по мрамору пола, залилось диким сардоническим хохотом.
Хьюго устоял на ногах, одной рукой держась за наручи Мигеля, другой — за стену. В камни спиной уперся и Эв, не перестававший ни на секунду взывать к богам… А Юджин едва не рухнул на пол, словно что-то осязаемое толкнуло его. Бок нестерпимо жгло жаром настоящего дьявольского пекла, и любой другой катался бы уже по земле, заходясь паническим воем — но парень был огненным магом, начавшим выращивать в своей душе холод мести. Он держался.
Да что же это?!..
— Наш призрак! — выкрикнул вдруг Юджин, хватаясь за карман, куда убрал подсвечник, и торопливо активируя заклятье призыва.
Остальные смотрели на него, как на повредившегося рассудком, вор пытался поднять его с пола.
А мага уже осенило. Дело в пареньке-призраке. Он принадлежит квартету, но не их миру, и как раз только до него и может добраться здешний демон! Чем, собственно, он сейчас и занимается…
Древний отъехал назад для разгона, зарычал и собрался кинуться вперед — но сначала Мигель швырнул мечи в ножны и заорал:
— Эв! Дай что-то, что принадлежит богам!
Тот хмыкнул и, не дожидаясь конца фразы, молниеносно чиркнул носком сапога по полу. Голубая линия мигнула в полумраке, но тут же погасла.
— Быстрее!
Клирик только бросил взгляд на Хьюго и вскинул руку — в то же мгновение в нее прилетел кулон их холодного как лед серебра. Эв подкинул ее в воздух, послал мысленный вызов к одному из безымянных богов былых времен…
Пространство словно щелкнуло, переключилось, свернувшись. В лица путникам бросился ветер, яркий дневной свет ударил по отвыкшим глазам, и даже земля на одну кроткую секунду едва не ушла из-под ног. Вокруг снова расстилались холмы, поля отливали голубым — а солнце только всходило, и это был черт знает какой день жаркого, туманного дорожного лета.
Кажется, они вышли из схорона Древних даже раньше, чем вошли в него — но какая, ко всем богам, разница?!
Развеялись последние нотки нестерпимого запаха горелой синей травы.
Воришка упал коленями в траву, вдохнул полной грудью, и его глаза вдруг отразили сразу все эмоции, которые были вынуждены быть замороженными страхом до этого момента. И Хьюго засмеялся, звонко, как смеются дети.
========== Глава 17. Идти на рассвет ==========
Утомленные путники вынырнули из серо-белого тумана. Пылал золотом рассвет, посветлел край неба, и на его фоне пока неясными чертами проступали спины далеких холмов. Хьюго вскрикнул, тыча в них дрожащим пальцем, и Эверард одернул его было, мол, тебе показалось сдуру, но увидел их сам — и только махнул рукой. Притупленное, какое-то унылое изумление уступило ощущению, что все происходит по единственно возможному сценарию, а другого никогда и быть не могло; и друзья просто приняли это, как данность. Стало проще.
Они развернули лошадей и неспешно поехали прочь от этого места, где древние когда-то побывали и оставили такой неистребимый, своей жизнью заживший след. После долины и призрачного замка каждому было, о чем подумать. Маг зачем-то обернулся, чтобы еще раз напоследок посмотреть на очертания легендарной земли, и вдруг прямо на его глазах далекий холм сдвинулся и плавно, словно облако, пополз в сторону, замыкая круг.
— Смотрите, там!..
Мигель, Эв и Хьюго обернулись и замерли. Они стояли так, пока из-за встающего солнца не начали слезиться глаза, а смотреть стало совсем невозможно, и потом двинулись в путь, больше не оглядываясь.
По дороге, не покидая седел, поели — с особенным наслаждением чувствуя вкус незамысловатой еды.
В единственный раз, когда они обсуждали то утро, много позже, наемник предположил, что это долина синих трав навсегда закрывала пройденную людьми дорогу, чтобы больше нельзя было проникнуть в нее этим путем, и все согласились.
— Теперь я могу перепродать карту, — посмеиваясь, заявил вор, — и пусть хоть кто-то попробует уличить меня в том, что я не ходил по ней.
Мигель ухмыльнулся и кивнул.
— С выручки проставляешься. И не где-нибудь, а в…
— В «Бараде», — хихикнул рыжий, — чтобы уж наверняка.
По старой памяти клирик поднял глаза к небу, уже представляя, и не без повода, как их четверка снова бегает от стражи по столичным переулкам. На удивление картина предстала ему совсем не раздражающей и мрачной, и он не заметил, как наемник и воришка перемигнулись за его спиной…
А пока квартет ехал в сторону Железной Империи, на встречу с обещанным проводником, день ото дня все увеличивая темп. Несмотря на отсутствие плана и более чем скромные познания о той части материка, в которую им предстояло попасть, друзья в нетерпении подгоняли лошадей. После унылых пейзажей и монотонной каждодневной езды любые перемены казались им добрым знаком — и потому когда на горизонта замаячила серая лента тракта, они с улюлюканьем и смехом поспешили туда.
Тот, с кем друзья должны были встретиться, ждал их на россыпи камней даже немногим раньше условленного времени. Мало чем примечательный, средних лет, даже какой-то серенькой внешности, он сидел в седле, ссутулившись и лениво оглядывая горизонт. В таком пустынном месте некого больше было встретить, да еще и подходящего под описание, данное Рогаром.
Он помахал приближающемуся квартету рукой.
— Хей! — крикнул Хьюго издали. — Мудрость с края света тебе знакома?
Человек, кажется, рассмеялся, затем кивнул.
— Но не выше восьмидесятого сектора, разумеется!
Так он был принят в компанию без дальнейших расспросов. Правда, негласно объяснений все же потребовали — нужно же знать, с кем тебе предстоит путешествовать и кому, в случае чего, доверить свою спину. За последний год друзья убедились, что иногда тот, кого судьбой (и без твоего ведома) назначают тебе в напарники, вовсе не заслуживает клинка в живот — а иногда даже оказывается действительно верным и незаменимым товарищем… со временем.*
Его звали Ал — и он говорил на языке Обитаемых Земель с легким, едва заметным островным акцентом, хотя на выходца с Великих Островов был не очень-то похож.
— Я везу одну только книгу — но она будет поценнее всего, что ежедневно переправляют через границу с таким трудом, — рассказывал Ал, трясясь в седле и морщась, когда скотина под ним решала, что энергии у нее слишком много, и скакнуть стоит подальше, — не знаю, нужно ли говорить это вам, но книга редчайшая — ее было всего два экземпляра, и один из них уже безвозвратно потерян в войне, пожарах и грабежах. Остался только этот, — он вынул из простой седельной сумки сверток грубой ткани, откинул уголок… Под сомнительного вида тряпицей лежала роскошная, безумно дорогая рукопись, которая выглядела старше чем все, которые клирику когда-нибудь приходилось видеть. Она выглядела по-настоящему древней: в обложке, обитой алым шелком и кожей, уже заметно истертым и тронутым тлением, но еще достаточно крепким, за что стоило на коленях благодарить мастера, переплетавшего ее и заключившего под эту обложку. Гравировку на диковинном, странном языке было не прочесть, и даже маг и монах, знавшие колдовской язык, не могли узнать ни буквы. Заметив их взгляды, изучающие надпись, Ал усмехнулся: — она написана на ныне мертвом языке, на котором когда-то говорили в Железной Империи. По крайней мере, половина книги. Остальное — на привычном вам наречии, впрочем, все равно весьма старым слогом… Но люди смогли бы это прочесть. Первую же часть не прочитать никому — этот язык давным давно забыт в ваших землях, и в этих красивых странах нет ни одного человека, который знал бы на нем хоть слово. Я везу это сокровище в Империю, потому что там есть еще те, кто знаком с этим умирающим языком. Они прочтут то, что на первых страницах — и переведут, разумеется.