Получив по кружке пива, на удивление пряного и ароматного, путники присели за стол, который был предусмотрительно достаточно далеко от всех, кого бы заинтересовал их разговор, но все-таки скорее в центре, нежели в углу. Им нужно было приглядеться. Пиво было только поводом остаться здесь, не более — а потому продолжения не последовало.
Ал объяснил квартету, что выезжать из защищенного форта таким маленьким отрядом чересчур непредусмотрительно и самонадеянно. Следовало найти кого-нибудь, кто тоже собирается держать путь в самое сердце страны и не откажется от дополнительной компании — такие не все поголовно, но желающие непременно найдутся.
Четверо друзей приняли его предложение без споров.
Торговцы из всех уголков Обитаемой Империи входили и выходили, кто-то выглядел довольным и поблескивал взглядами удовлетворенной алчности, кто-то был близок к тому состоянию, когда или злятся на весь мир, или напиваются на последние, а потом злятся на весь мир. Тех же, кто продолжит путь из этого безымянного города в Империю, было до смешного мало.
Клирик, совсем уже отвыкший прятать лицо за капюшоном, внешне равнодушным взглядом проводил очередного работорговца, вышедшего на улицу, и отхлебнул треть глотка из своей кружки:
— Что будем делать? Останемся тут ночевать?
— Покормим местных блох, — зевнул Мигель, — а если они такие же добротные, как и здешнее пиво…
— Как бы нас не вышвырнули отсюда, если мы задержимся.
Юджин поежился, хотя не слишком верил в такой исход. Нет, что-то куда более зловещее лежало на пути квартета, и путь этот тянулся вглубь, а не наружу из этой дикой страны.
— На худой конец поедем сами, — файтер выглядел невозмутимым, — чай не дети маленькие, да и проводник есть.
— Тогда что нам мешает уехать прямо сейчас? — рыжий играл с монеткой, не поднимая головы, но друзья были уверены, что каждого входящего в комнату он проверяет своим профессиональным взглядом и прикидывает, где тот хранит золото. Этот балбес неисправим.
Мигель чуть сдвинул брови, напоминая ему, что ради их же собственной безопасности ни в приграничном городке, ни впредь так открыто воровать нельзя. Только в самом крайнем случае, когда испортить будет уже нечего.
— Дети или нет, а нам доходчиво объяснили, чем такая поездка чревата, — маг сделал хороший глоток пива. — Это один из самых простых способов быстро и без помех попасть в какой-нибудь центральный город, а оттуда, распрощавшись с попутчиками, спокойно уехать в любую угодную нам сторону.
Эв поморщился:
— С чего это тебя вдруг волнует безопасность? Кажется, раньше никому из нас это не мешало…
— А ведь он прав, — неожиданно заговорил, казалось, занятый своими делами Хьюго, — сидим вот, пиво пьем. Имперское, между прочим. Мне почему-то кажется, что и дальше может все… сложиться.
— Боги, всемилостивые и…
— Фортуна! — вдруг выкрикнул вор, просияв. — Фортуна все устроит!
И Эверард, на удивление не проворчав свое любимое «варварские боги!», и Мигель, и Юджин подняли деревянные кружки, чтобы со смехом чокнуться с вором и выпить до дна. Ал посмотрел на них, улыбаясь, и тоже присоединился. Фортуна? Так почему бы и нет?..
*
И капризная богиня не оставила своих любимцев. Посидев еще добрых полдюжины лучин за столом, Ал вдруг прищурился, поднялся из-за стола и выскользнул за дверь вслед за каким-то человеком, лицо которого, обгоревшее на палящем солнце и пропыленное ядовитой пылью, являло собой отрешенную каменную маску. Квартет никогда и не узнал, о чем разговаривали на своем шипящем языке их проводник и тот торговец, но Ал проторчал с ним на крыльце еще целую лучину, никак не меньше.
Все это время воришка пытался выглянуть в то и дело открывающуюся и закрывающуюся дверь, не поднимаясь со своего места, а Эв косился на него все строже и строже, пока их таинственный товарищ не махнул им рукой, подзывая к себе.
Их брали в отряд.
Имени своего человек квартету не сообщил, только сухо улыбнулся и выразил надежду, что с охраной они будут справляться лучше, чем сейчас — с пивом. Сказал это, развернулся и ушел, больше не одарив их ни одним взглядом.
Друзья напали с вопросами на Ала — и тот отвечал, мягко улыбаясь. После очередного ответа Юджин отшатнулся, исподлобья свернув глазами на рассказчика, и (трое путников видели по его взгляду) едва не пальнул в уходящего огненным шаром.
Тот человек торговал рабами.
Маг едва сдержался. Когда-то давно он был на Островах — в качестве дорогого охранника. Привыкшего колдовать мальчишку работорговцам, не страдающим от укоров совести и не отягощенных моральными нормами, было легко захватить в рабство: достаточно просто лишить возможности двигать руками, пассами подкрепляя заклятья, и тот, кто всю жизнь полагался на магию, будет беззащитен. Так и вышло. (Уже много после он все-таки постиг искусство колдовства одной мыслью и словом, что удалось лишь немногим из заслуженных чародеев. Но до раскрытия этого таланта совсем юному магу было еще очень далеко). Юджин пережил самое страшное время своей жизни там, при торговце живым товаром, и однажды смог выбраться — но ехать в одном отряде с человеком, который продает других, как вещи?! Для огненного мага предстояло нелегкое испытание.
Он стиснул зубы и кивнул, что все в порядке.
А тоненький въедливый голосок снова завел свою шарманку где-то глубоко под мыслями парня, и тот с удивлением узнавал в нем собственные привычные нотки.
Из города выехали на следующий день, переночевав в том самом месте, которое зарекомендовало себя приятным пивом. Рано, давая солнцу лишь ненамного опередить себя, пятеро путников встретились с отрядом работорговца. Их было вдвое больше, и файтер, наметанным взглядом окинув собиравшуюся компанию, выделил из всех несколько действительно неплохих воинов — это ведь видно по самым простым движениям, и совершенно не обязательно оголять сталь, чтобы разобраться, кто насколько хорош.
Эверард расслабленно сидел в седле и щурился своими золотыми, какими-то нечеловеческими глазами на восходящее солнце. Линии его татуировки, казалось, вбирали в себя свет, согреваясь. А может быть, не «как будто»…
— Ну что, Мигель, какие выводы?
— Да как обычно, — он повел плечами и расправил спину, за которой крест накрест висели ножны с надежно убранными мечами. Наемник не готовился ко внезапной атаке — хотя что для него медленно, для других может оказаться смертельно быстро… Не стоило обманываться закрепленными в ножнах клинками, и монах, прекрасно все понимавший, чуть ли не лукаво улыбнулся.
— Значит, порядок.
Они перезнакомились с теми, с кем предстояло бок о бок углубиться в земли Империи, получили по сдержанному, но беззлобному кивку — и на этом общение и ограничилось. Четверо путников не расстроились: им делить хлеб и костер несколько дней, а не кров и стол многие годы. Порядок.
Зато Ал сегодня — друзья так и не узнали его полного имени, да и в подлинности этого сомневались — выглядел необычно оживленным, даже радостным. Он то и дело оглядывался на квартет, державшийся рядом с остальными всадниками, не переставал говорить с работорговцем на их диковинном языке, активно жестикулируя.
Поровну разделив нехитрые пожитки, отряд из пятнадцати человек выехал из города через единственную заставу чуть ли не первым за этот день. Стражники коротко переговорили с предводителями, отметили что-то в бумагах — и ворота открылись, пропуская путников.
Начиналась Железная Империя.
Сразу за нехитрой городской стеной насколько хватало глаз, тянулась равнина, заросшая блеклой травой. То и дело встречались низенькие деревца, сбившиеся в рощицы по десятку за раз, но за ними не спрятался бы и пеший человек, не то что всадник. Дорога, широкая и разъезженная ежедневным потоком народа, стрелой пролегла к горизонту. По ней, сперва как различимые фигуры, потом как силуэты и, наконец, уже как черные точки с разной скоростью двигались путники. В большинстве своем — конные, охранники и хозяева, но попадались и закрытые повозки. Пешком уводили вереницы рабов, увозили купленную сталь.