— Что-то мне подсказывает, что и мы еще наскачемся по этим дорогам галопом, — сказал Мигель вполголоса, не поворачивая головы к другу и не отводя взгляда от костерка.
— Будь добр, прекрати каркать, — проворчал клирик, на что файтер добродушно хмыкнул и потянулся.
А монах сидел, опершись на руки и запрокинув голову вверх. Смотрел на чужие звезды и заново тихо удивлялся, хотя ему бы и не привыкать из-за бесконечных странствий. Обычные вроде бы созвездия складывались лукаво и прихотливо, словно боги перемешали искорки звезд в беззаботной игре. Боги, боги!..
Эв вздохнул и сел нормально, разминая затекшие запястья.
========== Глава 20. «Мало ли кто…» ==========
Следующий восход тусклого солнца они встретили уже в седлах. Юджин задремал лишь незадолго до подъема, и теперь постоянно зевал, но выглядел довольным. Орси много часов отвечал на вопросы, то уходил, то приходил, даже на несколько минут попытался обрести сущность полтергейста — правда, ничего не вышло; и теперь исследования можно было заканчивать. Огненный маг был почти уверен, что теперь снова может колдовать. По крайней мере, хоть как-то, а в случае чего — силу и из призрака можно вытянуть.
Орси выболтал, что очень крупно просчитался с новыми библиотечными книгами — а, насколько Юдж помнил, последний раз содержимое книгохранилища обновляли немногим меньше сотни лет назад. С тех пор многое изменилось, но тогда на полки просто ставились свежие тома собраний или дописывались начатые фолианты. А вот чтобы переписывать старые книги — этого с тех лет не случалось.
Значит, его призрак никак не моложе сотни лет. Старый рыбачий выговор говорит о том же… Пока все неплохо складывалось, очень неплохо. Маг ехал и сонно улыбался, когда его не разбирала зевота. Остальные поглядывали на него с двоякой смесью сочувствия и зависти (причем преобладала последняя).
В менее радужном настроении пребывал Мигель. Наемнику не нравились ночные всадники — а теперь вдоль дороги тянулись цепочки диковинных следов, оставленных в примятой траве вроде бы лошадьми, а вроде бы и нет… Два разоренных кострища на обочине заставили его и вовсе окончательно проснуться.
— Сколько еще будут тянуться эти равнины? — спросил он у Ала, на ходу догрызая своя завтрак. Пока все ели, он бегал по кустам и по обочине, рассматривал следы и вслушивался в безголосые просторы — но ничего не услышал.
— Это Империя, — только ответил проводник.
Впрочем, скоро от него добились и других слов. Подумав, поглядев на небо и на горизонт («И что он там увидит? Все же одинаковое», — протянул вор), Ал помахал товарищам рукой, чтобы они следовали за ним, и свернул на неприметную тропинку среди трав.
Направляя коня в сторону от этой скучной и прямой, как стрела, дороги, Хьюго весело насвистывал и покачивался в такт. Эв, пусть и не без насмешливого взгляда в адрес весельчака, тоже что-то мурлыкал себе под нос.
Ал оглянулся на них.
— Скоро вы будете не рады, что мы оставили тот путь, помяните мое слово.
— А ты? — Мигель перетягивал шнуровку наручей, не глядя на них. — Ты будешь рад?
Имперец покачал головой.
— Мне все равно. Я служу Его Величеству и просто выполняю свой долг.
Солнце стояло в зените, но пекло вовсе не так, как в Обитаемых Землях. Бледно-голубое небо по краям обрамляли грязно-белые клочья облаков, и здесь, в дали от оживленной дороги, царила настоящая тишина. В траве запищало какое-то животное, прошуршало в сторону от тропы — и на этом все. Таинственный человек, которого послал квартету король, своими неприметными блеклыми глазками смотрел на это небо, дышал глубоко горьким воздухом и, казалось, даже понемногу выпрямлялся в седле, чем дальше они отъезжали от пограничной переправы.
— А эти места я люблю, — признался он, помолчав. — Такая тишь здесь!..
Отряд ехал еще день или два, и понемногу деревья перестали попадаться ему на пути. Вскоре и кусты, и высокая трава отступили назад. Ветер стал суше, горечи в нем прибавилось — и знакомые с картами Эв и Мигель поняли: они приближаются к пустошам.
Там, за бесконечными равнинами, начались еще более скудные земли. Квартет поглядывал на Ала вопросительно, пока он не разъяснил, для чего они оставили дорогу. «Из этого края ни один проложенный путь не ведет напрямую в столицу: в торговые города, это верно, и только оттуда есть дорога ко двору императора. Нам придется сделать огромный крюк, если всегда следовать так, как следуют торговцы и их товар. Срежем через пустоши и прибудем раньше почти на месяц, чем могли бы», — рассказывал имперец, показывая рукой на горизонт и очерчивая какие-то одному ему известные линии. На том и порешили, тем более, что провести лишние два месяца на этих нагоняющих тоску дорогах не улыбалось никому.
И они двигались по пустошам, так же ночуя у костра и выставляя часовых, хотя ни разу не встречали ни одной живой души в этих безграничных просторах, ни днем, ни ночью. Казалось, этот край вымер, если и был когда-нибудь обитаем. Тишина царила на пустошах безраздельно.
Однако Ал предостерегал спутников против обманчивой умиротворенности. Мало ли кто бродит в такой глуши. Они разжигали огонь, видимый на много лиг вокруг, но никто, на удивление, не проявлял к ним интереса — и это выглядело затишьем перед бурей.
Все дни были похожи один на другой — разве что кроме того раза, когда проводник не проспорил хитрющему Хьюго древнее сказание, которое пел потом дважды, на двух языках: сперва так, как привык с детства, а после уже для заинтригованных спутников.
Там рассказывалось о великом воине, совершившим сотню подвигов ради своей любви, но заблудившимся в звездах и так и не вернувшемся к ней.
— Красиво, — вздохнул воришка и растянулся на разостланном на земле плаще.
А Мигель запоминал, что при правителе существуют две явные и две тайные стражи, что у императорской династии последние две сотни лет есть младшая побочная ветвь, не имеющая прав претендовать на трон, что у южных ворот во дворец с тех пор в память о том воине стоит двойная железная решетка, въезд в город разрешен даже ночью, а под императорским дворцом, предположительно, раскинулся подземный лабиринт, отдаленные ходы которого тянулся под всем городом и заканчиваются одни только боги знают где.
Эв, если и слушал сказание, то тоже думал не о звездах и романтике. Его занимала книга — как мага занимали его записи и призрак Орси.
Теперь у Юджина вошло в привычку дернуть к себе сущность студента, снять отпечаток его состояния мысленным колдовским взглядом, а после создавать заклинание, уже зная, сколько сил и куда придется вложить. Бессонные ночи аукнулись ему темными провалами под глазами (или глазами над провалами, тут ведь уже и не разберешь), настроение у него тоже бывало не лучшим все чаще, но зато — тремр гхар’т! — магия оставалась с ним, несмотря ни на какие капризы окружающего мира. Не догадайся он применять силу призрака, мог бы колдовать от силы раз в несколько дней: чем дальше, тем сильнее шел разброс в энергетическом фоне, словно дюнами песка — впадина, гребень, гребень, впадина, еще и прихотливо пляшущие словно на ветру.
Друзья готовы были поверить, несмотря на все предостережения Ала и настороженность Мигеля, что путешествие по Железной Империи пройдет ровно и гладко, словно они пробрались в закрытые земли втихомолку, на цыпочках, и, ничего не трогая и никого не тревожа, так же бесшумно и неприметно ее покинут.
Едва они начали допускать эту мысль себе в головы — о чем только не думаешь, покачиваясь в такт шагу коня и глядя на одинаково-идеальный горизонт большую часть дня, и так — день за днем, как вдруг от этой тонкой линии, отделяющей небо от земли, словно бы оторвались черные точки и по серо-зеленой равнине медленно, едва различимо из-за расстояния двинулись квартету навстречу.
На самом деле, скакали они, должно быть, во весь опор.
— Кто это может быть? Впервые кого-то встречаем! — Хьюго уже вскочил в седле, щурясь и силясь что-нибудь разглядеть.
— Мало ли кто бродит в такой глуши, — ответил ему наемник словами Ала, осаживая встрепенувшегося вора и успокаивая беспокоящегося коня одновременно. — Лошади чуют что-то. Хорошо бы и нам догадаться.