Только по какой-то причине Поло был исключением из этого правила, он был неколебим – столп благочестия.
Более того, продолжайся все такими темпами – и первым сломается Йеттеринг. Он устал, он так устал. Бесконечные дни, проведенные за пытками кошки, чтением комиксов во вчерашней газете, просмотром игровых шоу: они истощали фурию. Недавно в Йеттеринге проснулись чувства к женщине, которая жила на противоположной стороне улицы от Поло. Это была молодая вдова, казалось, большую часть жизни она занималась тем, что расхаживала по дому нагишом. Иногда, в разгар дня, когда почему-то не являлся почтальон, это было почти невыносимо – наблюдать за женщиной и знать, что она никогда не переступит порог дома Поло.
Таков был Закон. Йеттеринг – младший демон, и ареал его ловли душ строго ограничивался периметром дома жертвы. Выйти наружу значит уступить власть над жертвой, отдаться на милость человечества.
Весь июнь, весь июль и почти весь август он потел в своей тюрьме, и все эти яркие жаркие месяцы Джек Поло сохранял полное равнодушие к нападкам Йеттеринга.
Видеть, как эта безэмоциональная жертва переживает все его испытания и ухищрения, было совершенно унизительно и постепенно подтачивало самооценку демона.
Йеттеринг рыдал.
Йеттеринг кричал.
В припадке неуправляемого ужаса он вскипятил воду в аквариуме и сварил гуппи.
Поло ничего не слышал. Ничего не видел.
Наконец, на исходе сентября, Йеттеринг нарушил одно из первых правил своего положения и обратился напрямую к хозяевам.
Осень – адское время, и демоны высших рангов милостивы. Они снизошли до ответа своему созданию.
– Чего ты желаешь? – спросил Вельзевул, и воздух в гостиной почернел при звуке его голоса.
– Этот человек… – нервно начал Йеттеринг.
– Да?
– Этот Поло…
– Да?
– Здесь я бесполезен. Я не могу наслать панику, не могу внушить ему страх или даже легкую тревогу. Я стерилен, Повелитель Мух, и я прошу, чтобы меня избавили от мучений.
На миг лицо Вельзевула проявилось в зеркале над каминной полкой.
– Чего-чего ты хочешь?
Вельзевул был наполовину слоном, наполовину осой. Йеттеринг пришел в ужас.
– Я… хочу умереть.
– Ты не можешь умереть.
– В этом мире. Умереть хотя бы в этом мире. Исчезнуть. Чтобы меня сменили.
– Ты не умрешь.
– Но я не могу его сломить! – вскричал в слезах Йеттеринг.
– Ты должен.
– Почему?
– Потому что мы так сказали, – Вельзевул всегда пользовался королевским «мы», хотя и не имел на это оснований.
– Хотя бы объясните мне, почему я в этом доме, – умолял Йеттеринг. – Кто он такой? Он ничто! Ничто!
Вельзевула это насмешило. Он хохотал, жужжал, трубил.
– Джек Джонсон Поло – дитя прихожанки из Церкви Утраченного Спасения. Он принадлежит нам.
– Но зачем он вам нужен? Он же такой занудный.
– Он нам нужен, потому что эта душа обещана нам, а его мать не отдала ее. Как и себя, если на то пошло. Она обманула нас. Она умерла на руках у священника и благополучно оказалась в…
Последовавшее слово было анафемой. Повелитель Мух насилу заставил себя его произнести с бесконечным горем в голосе:
– …раю.
– В раю, – повторил Йеттеринг, не вполне понимая, что значит это слово.
– Джека должно заполучить во имя Древнего и наказать за преступления матери. Не бывает слишком страшной пытки для семьи, которая обманула нас.
– Я устал, – взмолился Йеттеринг, осмелившись приблизиться к зеркалу. – Прошу. Я вас заклинаю.
– Овладей им, – сказал Вельзевул, – или будешь страдать вместо него.
Фигура в зеркале взмахнула черно-желтым хоботом и исчезла.
– Где твоя гордость? – спросил голос хозяина, прежде чем стихнуть вдали. – Гордость, Йеттеринг, гордость.
И пропал.
В досаде Йеттеринг схватил кошку и запустил в камин, где та быстро кремировалась. Если бы только закон позволял столь легко причинять боль человеческой плоти, думал он. Если бы. Если бы. На какие пытки он тогда бы обрек Поло! Но нет. Йеттеринг знал законы как свои пять пальцев: учителя высекли их на обнаженной коре мозга, еще когда он был неоперившимся демоном. И Первый Закон гласил: «Не подними руки на жертву твою».