Леон Баттиста Альберти
Книги о семье
Перевод М. А. Юсима
Книга опубликована при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Итальянской Республики
Настоящий перевод на русский язык выполнен на основе критического текста «Книг о семье» (De familia libri IV) Л. Б. Альберти, подготовленного Франческо Фурланом для редактируемой им публикации в издательстве Ле Белль Леттр (Societe d’edition Les Belles Lettres) в Париже, во Франции на основе подготовленной им же «Новой редакции» текста, опубликованной издательством Эйнауди (Турин, Италия) в 1994 г.
Четыре книги Леона Баттисты Альберти «О семье» считаются шедевром итальянской литературы эпохи Возрождения и своего рода манифестом гуманистической культуры. Это один из ранних и лучших образцов ренессансного диалога XV в. На некоторое время забытые, они были впервые изданы в Италии лишь в середине XIX в. и приобрели большую известность как среди ученых, так и в качестве хрестоматийного произведения для школы, иллюстрирующего ренессансные представления о семье, ведении хозяйства, воспитании детей, о принципах социальности (о дружбе), о состязании доблести и судьбы. В России Л. Б. Альберти хорошо известен и изучается с давних пор: переведен его фундаментальный труд «Об архитектуре» и другие латинские сочинения об искусстве. Полный перевод «Книг о семье» на русский язык публикуется впервые.
В оформлении переплета использованы: воображаемый скульптурный портрет Л. Б. Альберти работы Джованни Лузини, из серии 28 мраморных статуй, водруженных в 1842–1856 гг. в наружные ниши здания галереи Уффици; иллюстрация из кн.: Pare, Ambroise. (Euvres. (Vingt cinquiёme livre traitant des monstres et prodiges), Paris, G. Buon, 1585, p. 1091; каменное изображение герба рода Альберти. Флоренция, Галерея Палаццо Моцци Бардини.
На фронтисписе автопортрет Л. Б. Альберти из рукописи Центральной Национальной библиотеки в Риме, Vittorio Emanuele 738.
На шмуцтитулах: Доменико Гирландайо, Старик с внуком, около 1490 г., Париж, Лувр; Антонелло да Мессина, Святой Иероним в келье (деталь), 1474–1475 гг., Лондон, Национальная галерея; Андреа Мантенья, Слуги с лошадью и собаками, 1474 г., Мантуя, замок Сан Джорджо, фрески на восточной стене Камеры дельи Спози; Мазаччо, Динарий кесаря (деталь), 1425–1428 гг., Флоренция, Санта Мария дель Кармине, фреска в капелле Бранкаччи.
© Альберти Л. Б., 2008
© Языки славянской культуры, 2008
Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.
Пролог
Когда я размышлял о том, сколь много, по рассказам древних историков и по воспоминаниям наших стариков, да и на наших глазах, пресеклось и угасло славных и процветающих семейств в Италии и в других странах, меня всегда удивляла и огорчала такая власть зловредной фортуны над людьми, ее переменчивость и дерзкая способность губить многолюдные и доблестные фамилии, щедро одаренные дорогими и желанными для всех смертных вещами, украшенные всяческими достоинствами, славой, хвалой, влиянием и благодатью. Фортуна погружает их в нищету, одиночество и ничтожество, множество отцов наделяет скудным потомством, несметные богатства заменяет крайней нуждой, с вершины славы бросает в пучину бед, несчастий, безвестности и презрения.
Увы! Сколько семейств пали и разорились сегодня! Не рассказать и не перечислить всех родов, которые, подобно древним и благородным Фабиям, Дециям, Друзам, Гракхам и Марцеллам, защищали в нашем городе свободу и общественное благо; и в мирное, и в военное время стояли на страже авторитета и достоинства нашей родины. Это были в высшей степени скромные, разумные, сильные семьи, которых боялись враги, а друзья любили и почитали. От всех этих семейств не осталось не то что их блеска и могущества, но и самих людей, и не только людей, которые впали в нищету и безвестность, но даже памяти, воспоминаний почти не сыскать, даже имя их забылось.
Итак, вот причина, по которой я решил расследовать, действительно ли такова власть фортуны в делах человеческих, что по своему неограниченному произволу она имеет право ввергать в напасти своей переменчивостью и непостоянством самые лучшие и великие семьи. И когда я, отрешившись от какой бы то ни было пристрастности и отставив в сторону все порывы души, думаю об этом, и наедине с собой, о юные Альберти, рассуждаю о том, с какой стойкостью наш род уже давно противостоит всем несчастьям, с каким благоразумием и рассудительностью наши Альберти переносили выпавшие на их долю бедствия и с каким упорством противостояли яростным нападкам злой судьбы, то вижу, что многие часто и несправедливо обвиняют фортуну, а иные, по своему неразумию подвергнувшись бедствиям, жалуются на нее и упрекают судьбу, которая якобы увлекла их своим потоком, хотя они ринулись в него по собственной глупости. Ведь многие бездарности ищут причину своих ошибок в происках посторонних.