ЛИОНАРДО. Тебе было бы приятно, Адовардо, если бы я не мог уже сказать, подобно другим, о себе, как о счастливейшем человеке: «Я никогда не был женат». Ведь ты знаешь, что я весьма склонен к такому поступку, и думаю, тебя нисколько не огорчает, что мне уже все уши на эту тему прожужжали. Я вижу, ты не против того, чтобы люди, которым не о чем со мной говорить и которые не находят слов и предметов для обсуждения, заводили беседу о том, что хорошо бы мне жениться, и проливали реки красноречия, доказывая пользу и преимущества брака, важность этого первозданного института для общества, необходимость обзавестись наследниками, умножить и увеличить семью, и при этом говоря: «возьми ту или эту, ты не найдешь девицу с большим приданым, более красивую или родовитую». Эти напыщенные речи, предназначенные для того, чтобы заронить во мне желание расстаться со своей свободой, вызывают у меня справедливое возмущение. Тем не менее, я сам хотел бы в скором времени обзавестись женой и мне было бы приятно иметь детей, чтобы у тебя не было передо мной преимущества, которое не дает мне спорить с тобой, опираясь на опыт, а не только на отвлеченные доводы. Господу известно, как и тебе, насколько я горю желанием и сколько раз мы пытались вместе с тобой и с другими найти что-нибудь подходящее. Но, конечно, я чувствую, как мне мешает наша общая беда. Те девицы, которые на твой вкус подходят, мне не нравятся. Те, от которых я бы не отказался, вас как будто бы никак не устраивают, так что больше всего я хочу не столько сохранить свое место в семье после себя и увековечить свое имя, сколько у меня возникает желание избавиться от досадных приставаний всех друзей и знакомых, не знаю почему завидующих моей свободе и холостому состоянию. Но боюсь, как бы со мной не случилось, как с тем священным источником в Эпире, описанным древними, в котором зажженное полено погасло, а холодное и погасшее загорелось. Поэтому вам лучше, наверное, оставить меня в покое и подождать, пока я не воспламенюсь сам, а если вы считаете, что ваши речи могут на меня подействовать, то я советую вам дождаться, чтобы мое горячее желание жениться остыло.
Однако довольно мы посмеялись. Если бы у меня были дети, я не стал бы тратить силы на поиски кормилицы вместо их собственной матери. Фаворин, философ, выведенный Авлом Геллием, и другие древние считают материнское молоко самым лучшим. Правда, врачи утверждают, что кормление отнимает силы и иногда вызывает бесплодие. Но я предпочитаю думать, что природа хорошо обо всем позаботилась, и отнюдь не без оснований следует полагать, что, как мы видим, одновременно с полнотой растет и умножается обилие молока, то есть сама природа удовлетворяет нашу нужду и как будто подсказывает, каков долг матерей по отношению к детям.