Справедливо и то, что я всегда всячески старался внушать окружающим приязнь, а не страх, так что почитающим меня за отца я не хочу казаться хозяином. Дети же всегда добровольно меня слушались, уважали и почитали, следовали моим внушениям, и я никогда не замечал в них никакого упрямства или дурных наклонностей. Меня всегда радовали их добрые нравы, которые обещали приносить изо дня в день все новые плоды. Всем известно, однако, сколь коварна пора юношества, когда любой изъян, оставшийся незамеченным вследствие стыда или боязни огорчить родителей и старших, со временем обязательно дает о себе знать.
А если юноши не испытывают боязни и уважения, их пороки изо дня в день усиливаются и умножаются, как вследствие внутренней испорченности и развращения их натуры, так и по мере усвоения дурных привычек и общения с дурными людьми. Есть тысяча способов превратить добронравного юношу в негодяя, как мы могли убедиться на примере чужеземных и наших собственных молодых людей, отпрысков самых добропорядочных граждан, с младенчества впитавших достойные обычаи, украсивших себя всеми признаками благопристойности, кротостью и обходительностью; однако позднее они покрыли себя дурной славой, я полагаю, по небрежению тех, кто не указал им правильную дорогу. Тут я, впрочем, вспоминаю нашего отца, мессера Бенедетто Альберти, человека выдающегося по своему благоразумию, репутации и известности, каковой наряду с прочими вещами немало заботился о сохранении и преумножении чести и благосостояния нашей фамилии. Когда он призывал других наших предков быть старательными и прилежными, что и было им присуще, то частенько говорил такие слова: «Удел отца семейства не только, как принято выражаться, наполнять домашние закрома и детскую; еще больше глава семьи должен быть предусмотрителен, должен следить и оберегать от дурных знакомств, наблюдать за поведением членов семьи внутри дома и вне его, и поправлять все их ошибки не столько сердитыми, сколько рассудительными речами, опираясь на свой авторитет, а не на родительские права; советовать, где это уместно, а не повелевать; при необходимости быть суровым, жестким и резким, и во всех своих помышлениях исходить из интересов блага, спокойствия и мира всей своей семьи, как из цели, к которой он должен устремлять все усилия и планы, дабы правильно вести семью к хвале и добродетели. Он должен научиться вести семейный корабль на волнах народного одобрения по ветру сочувствия своих сограждан в гавань достоинства, чести и уважения, и там оставаться, в зависимости от погоды ставя или убирая паруса, а во время шторма – если приходится испытывать превратности судьбы и терпеть кораблекрушения, каковые уже двадцать два года[4] безвинно преследуют наш дом – завладеть умами молодежи и не позволять ей поддаться наскокам фортуны, не давать ей опускать руки, но и не терпеть безрассудных и безумных затей, предпринимаемых ради мести или по юношескому легкомыслию. И в спокойные времена, когда фортуна благосклонна, а еще более во время бури не следует отклоняться от путеводной звезды разума и житейских правил, нужно быть начеку, заблаговременно рассеивать малейшие признаки зависти, сумрак ненависти, тучи враждебности на челе сограждан и встречать противный ветер, подводные камни и опасности, встречающиеся на семейном пути, подобно опытному и умелому мореплавателю, который помнит, при каком ветре плавали его предшественники, какие паруса они ставили, чтобы обойти и избежать мели, и не забывает, что в наших краях не было такого случая, чтобы кто-то поднял сразу все паруса, пусть даже самые большие, и потом не убрал их в весьма потрепанном и дырявом виде. Пусть глава семьи запомнит, что одно неудачное плавание хуже тысячи окончившихся в спасительной гавани. Зависть успокаивается там, где видна не роскошь, а умеренность; ненависть стихает, сталкиваясь с отзывчивостью, а не гордыней; враждебность гаснет, если ты вооружаешься не вспыльчивостью и гневом, а человечностью и милосердием. Все это семейные старейшины должны видеть и помнить, к этому стремиться душой и мыслью, все это они должны быть готовы предвидеть и распознать, приложить свой труд и усилия, заботу и старание к тому, чтобы молодежь изо дня в день становилась все более достойной, добродетельной и любезной нашим согражданам.
Да будет ведомо отцам, что добронравные сыновья станут для них опорой и радостью в любом возрасте, а добродетель сына заключается в усердии отца. Бездействие и праздность ведут к огрублению и позору семьи, а ревностные и заботливые отцы возвращают ей благородство. Алчные, распущенные, бесчестные и надменные люди обременяют семью дурной славой, несчастьями и бедами. Какими бы добропорядочными, кроткими, скромными и человечными ни были ее члены, но если они не постараются позаботиться о своей семье, не сумеют воспитать и направить на верный путь молодежь, пусть вспомнят, что падение одного приведет к крушению всех, и чем больше будет их значение, успех и чем выше положение в семье, тем сильнее отзовется на них этот провал. Чем выше стена, тем больше от нее осколков при падении. Поэтому пусть старейшие будут бдительны и трудятся на благо и честь всего семейства, и пусть своими советами и поучениями держат его как бы в узде. Но что может быть похвальнее и благочестивее, чем труды, направленные на то, чтобы умерить юношеские аппетиты с помощью слов и увещаний, пробудить ленивые души, разжечь в холодных умах стремление к чести и возвеличению своего дома и своей отчизны. И мне кажется не менее достойным и доступным для отцов семейств делом сдерживание расхлябанности подростков своей серьезностью и повадкой; более того, если они захотят заслужить уважение своих младших сотоварищей, уместнее всего будет сохранять преимущества своего возраста, а именно авторитет и уважение. Но для стариков нет лучшего способа завоевать, приумножить и сохранить свое достоинство и авторитет, чем заботиться о молодежи, наставляя ее в добродетели, и всякий день украшать ее новыми знаниями, чтобы ее больше любили и ценили. Они должны пробуждать в ней жажду великих и превосходных дел, занимать ее изучением похвальных и пристойных занятий, разжигать в молодых умах любовь к славе и чести, пресекая любые неумеренные желания и недостойные порывы души, тем самым в корне устраняя порочные наклонности и семена враждебности, и наполняя добрыми советами и примерами. Не следует уподобляться тем старцам, которые по своей жадности стараются привить сыновьям хозяйственность, а вместо того делают их скупыми и угодливыми, потому что они ставят богатство превыше чести и приучают своих детей к грубым повадкам и низменным занятиям.
4
Вероятно, здесь ошибка, так как гонения начались в конце XIV в., и эту цифру (22 года) мог бы привести сам Лоренцо, но не его отец Бенедетто, от имени которого здесь идет речь. Он умер в изгнании в 1388 г., возвращаясь из путешествия в Святую землю, на о. Родос, но был похоронен во Флоренции, в соборе Санта-Кроче.