Среди ритмических созданий Бальмонта меня очень заинтересовали его прерывистые строки «Болото» («Только любовь», с. 144 сл.) и «Старый дом» (Тл. 146 сл.). Ритмичность этих пьес не может быть сведена к нашим схемам: если отдельные строки и измеряются с некоторой натяжкой нашими ритмическими единицами, то объединение каждой из них можно искать разве в мелькании одного какого-нибудь ритмического типа: болото есть слово амфибрахическое, и амфибрахий лежит в основании ритма самой пьесы, причудливо перебиваясь третьими пэонами и анапестами.
Слова старый дом — составляют кретик, а потому кретик есть основной размер самой пьесы, так озаглавленной.
Вот отрывки из поэмы «Болото».
Или:
Пьеса «Болото», по-моему, ритмически символизирует зыбкость и затрудненность движенья по трясине: в стихах чувствуется тряска, соединенная с мучительным, засасывающим однообразием.
В «Старом доме» наблюдается еще большая разносоставность строк, чем в «Болоте». При этом удивительная унылость и мистический колорит придается пьесе, кажется, тем, что вся она состоит из мужских стихов, падающих как-то особенно тяжело и однообразно.
Размер пьесы «Старый дом» символически изображает мистическую жизнь старых зеркал и пыльных люстр среди гулкой пустоты зал, где скрещиваются кошмарные тени, накопленные в старом доме, как в душе, за его долгую пассивно-бессознательную, все фатально воспринимающую жизнь.
Замкнутость, одиночество этого дома-души болезненно прерывается только ритмом какого-то запредельного танца.
Или заглушенными призывами жизни:
Прерывистые строки Бальмонта будто бы несколько противоречат изысканности его стиха. Но это только видимость. Изысканность сохраняет свое обаяние над лирикой Бальмонта, внося в самые причудливые сочетания ритмов строгость строфичности и богатство рифмы. У Бальмонта почти нет белых стихов, и русская поэзия давно уже не знала рифмы богаче, при всей ее свободной изящности.
Беру примеры на выбор:
болото — кто-то; осока — широко;
камыши — тиши; навсегда — следа;
изумрудом — чудом; говорят — взгляд;
распахнет — гнет.[324]
Рифма Бальмонта ровно настолько богата, чтобы не дать почувствовать за нею вычурности, вымученности.
Чтобы заключить сказанное мною о поэзии Бальмонта и в виде запоздалого motto[325] к моему очерку — вот недавно сказанные слова Анри Альбера.
Он говорил их о Ницше, я скажу о Бальмонте, как лучшем представителе новой поэзии.
Henri Albert (Frederic Nitzche).
Son influence sur notre jeune litterature a deja ete considerable. Elle ira tous les jours grandissante. Salutaire? Nefaste? Qu'importe! Elle nous apporte de nouvelles matieres a penser, de nouveaux motifs de vivre…[326]
Комментарии
О ПРИНЦИПАХ ИЗДАНИЯ
В настоящий том входит значительная часть литературно-критических работ И. Анненского. Кроме «Книг отражений», подготовленных к печати самим Анненским (они составляют основной корпус тома), в настоящем издании впервые собраны воедино его статьи, разновременно опубликованные в педагогических и литературнохудожественных журналах конца XIX-начала XX в. Они помещены в разделе «Дополнения». В этот же раздел входят избранные письма Анненского, большая часть которых ранее не публиковалась.
Основной принцип отбора с гатей, помимо входящих в «Книги отражений», подчинен задаче показать круг интересов и эволюцию Анненского-критика — его путь от литературно-педагогических статей к высочайшим образцам художественной критики, становление его философских, эстетических и литературных взглядов.
Вне тома остались педагогические статьи Анненского, статьи о литературе с ярко выраженным педагогическим уклоном, рецензии, а также статьи, посвященные античной литературе и театру Еврипида. В настоящее издание включена лишь одна из наиболее характерных статей об Еврипиде, а вместе с тем и наиболее близкая по структуре к общим принципам критической прозы Анненского.
Расположение материала (за исключением «Книг отражений») обусловлено не только хронологией, но и тематикой статей. Так, раздел «Дополнения» открывается теоретической статьей 1903 г. «Что такое поэзия?». Это одна из ключевых статей Анненского, не только отражающая его философско-эстетические взгляды, но и дающая обоснование критического метода Анненского второго периода его творчества. Статьи разных лет о Гоголе и Достоевском собраны в тематические «гнезда», внутри которых действует хронологический принцип. Это позволяет проследить за эволюцией отношения Анненского к Гоголю и Достоевскому. Хронологическому принципу подчинено расположение остальных статей о русской и зарубежной литературе. В хронологической последовательности публикуются и письма Анненского. Даты писем приводятся по старому стилю. Для публикации отобраны письма Анненского, имеющие литературный и биографический интерес.
Статьи проверены при перепечатке по сохранившимся автографам. В разделе «Варианты» приведены лишь наиболее существенные текстологические разночтения. В отдельных случаях сохранено характерное для Анненского написание слов («моторен» — муторен, «индейский» — индийский).
Курсив во всех цитатах, кроме особо оговоренных случаев, принадлежит Анненскому.
Переводы французских писем к Е. М. Мухиной принадлежат Л. Я. Гинзбург. Все остальные переводы выполнены авторами примечаний.
Примечания к циклам и статьям «Проблема гоголевского юмора», «Умирающий Тургенев», «Три социальных драмы», «Драма настроения», «Бальмонт-лирик», «Белый экстаз», «Иуда», «Гейне прикованный», «Гамлет», «Бранд-Ибсен», «О формах фантастического у Гоголя», «Художественный идеализм Гоголя», «Эстетика „Мертвых душ“ и ее наследье», «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе», «Гончаров и его Обломов», «Генрих Гейне и мы», «Пушкин и Царское Село», а также к автобиографии и письмам написаны И. И. Подольской.
Примечания к циклам и статьям «Достоевский до катастрофы», «Изнанка поэзии», «Искусство мысли», «Что такое поэзия?», «Речь о Достоевском», «Достоевский», «Театр Леонида Андреева», «О современном лиризме» принадлежат Н. Т. Ашимбаевой.
324
326
Анри Альбер (Фридрих Ницше). Его влияние на нашу молодую литературу было уже значительным. Оно будет возрастать с каждым днем. Благотворное? Пагубное? Не все ли равно! Оно дает нам новый материал для размышлений, новые побуждения для того, чтобы жить (фр.).