То, что мы сегодня имеем право называть «Лионским делом», заслуживает отдельного рассмотрения, потому что город, правду сказать, никогда не жил совершенно мирной жизнью, но никогда и не был целиком вовлечен в войну. Например, в воскресенье 16 февраля 1997 г. пожар, признанный криминальным, полностью уничтожил анархистский книжный магазин «Черное перо» вместе со всем, что хранилось на его складах. С другой стороны, пусть даже явной связи между этими событиями нет, у всех на памяти действия машин-таранов и поджоги синагог Мингетг в Венисье (14 октября 2000 г.) и в Ла-Дюшер (23 марта 2002 г.). А еще до того, в июне 1999 г., в то самое время, когда общество было в особенном возбуждении в связи с делом Плантена, благодаря которому открылась неизменная снисходительность к негационизму в университетах Лион-II и Лион-III, внезапно разразился пожар в университетской библиотеке на набережной Клода Бернара. В этом крупном архиве, основанном в 1886 г., уже при создании были собраны многие фонды, изъятые при разделении церкви и государства (в частности, документы турнонских ораторианцев, семинарии и архиепископства), в число которых входили и 17000 томов, изданных до 1800 г., манускрипты и инкунабулы. Здания, построенные когда-то Абрахамом Хиршем, в 1930 г. были переданы во владение филологическому и юридическому факультетам. В дальнейшем фонды пополнялись, богатели, и к ночи на субботу 12 июня, когда в 1.30 вспыхнул огонь, насчитывали уже 460000 единиц хранения. Пожар такого масштаба, считает подполковник Серж Делег, должен был исподволь тлеть долго, иначе не могли бы так внезапно загореться сразу все крыши. Город до сих пор не забыл пламя, в котором вместе с кровлями строений унеслись в ночную тьму 300 000 книг. Месяцем позже в двух точках возгорания обнаружились следы углеводорода — и сразу же было возбуждено уголовное дело. Пресса вскользь упоминала, что в пожаре были уничтожены десятки тысяч старинных диссертаций, собранных в университетах Лион-II и Лион-III. «Это научное наследие прошлого, по мнению экспертов, если и можно будет восстановить, то с большим трудом», — писали журналисты. Уцелевшие книги были отправлены на реставрацию, различные организации занялись их «лечением» и восстановлением купола Хирша, расследование топталось на месте. Между тем время шло… 31 июля 2000 г. загорелся архив Дворца правосудия. Пожарным не удалось проникнуть в хранилища, защищенные бронированной дверью, замки которой пострадали от огня, и, пока дверь пытались вскрыть газовой горелкой, тысячи документов обратились в пепел. Любопытно, что в их числе были листовки с обвинениями в адрес «еврейского лобби, которое подожгло университетскую библиотеку» и документы, на основании которых можно было бы в случае необходимости привлечь к ответственности именно тех ученых, чьи диссертации сгорели годом раньше. Прошло еще немного времени. И вот в понедельник 3 декабря 2001 г. выносится постановление о прекращении дела: хотя очевиден криминальный поджог, прокуратура отказалась продолжать расследование ввиду полного отсутствия результатов. И к декабрю 2001 г. даже те, кто мог бы интересоваться этим делом, о нем забыли. Все, за исключением нескольких человек, ближе других с ним соприкоснувшихся. К этому политическому преступлению «было проявлено редкостное безразличие… Нельзя, чтобы постановление о прекращении дела означало, что не было драмы, не было преступных действий, не было самого события. Ведь покушение на мысль стало одновременно покушением на память».
Лионцы отметили, что ни министр культуры, ни министр народного образования не появились в городе и не проявили обычной словоохотливости в отношении глубинного смысла этой драмы. Теперь и их имена забыты. Мораль истории ярче всего выражает сегодня одна из сетевых энциклопедий, которая не постеснялась высказать суждение о пожарах в лионских библиотеках так: «Это была чистая случайность».
Суждение, которое не предвещает ничего хорошего.
Библиотека в море
«В высоких шкафах из черного палисандрового дерева с бронзовыми инкрустациями на широких полках стояли рядами книги в одинаковых переплетах. Шкафы тянулись вдоль стен, занимая все пространство от пола до потолка. Несколько отступя от шкафов, шли сплошные широкие диваны, обитые коричневой кожей. Легкие передвижные подставки для книг расставлены были близ диванов. Посредине библиотеки стоял большой стол, заваленный журналами, среди которых я заметил несколько старых газет. С лепного потолка, завершая весь этот гармонический ансамбль, четыре полушария из матового стекла изливали электрический свет. С восхищением осматривал я этот покой, обставленный с таким вкусом, и глазам своим не верил.